Параллельные дороги, да, Мэтти?
И вовсе не любовь.
Только жаль, что ты не заметил, как наши дороги уже давно связала прочная нить. Жаль, что в ответ на «я люблю тебя» лишь тишина в ответ. Жаль, что страх сильнее прочего.
Так что целуй ее. Используй меня, как мишень для метания дротиков. Я стерплю. Потому что мои чувства не пустой звук. Если тебе это важно, если тебе от этого легче, то давай.
Целуй ее.
— Так-так-так, дурацкие зачесанные назад волосы, кошачьи линзы, блестки повсюду… И это недостатки, Александр?
Алеку требуется несколько секунд, чтобы понять, о чем говорит Магнус. А затем долгая минута, чтобы закрыть глаза, сжать руки в кулаки и пожелать провалиться сквозь землю.
Только не это.
Алек проклинает себя, свою невнимательность, и даже Изабель, которая со словами: «Чтобы разлюбить человека, надо сосредоточиться на его недостатках», подсунула ему вечером листок и ручку.
И Алек честно пытался. Первые двадцать минут на листке гордо красовалась единственная надпись: «Магнуса Бейна нельзя любить, потому что он…». Но дальше дело пошло легче.
Алек долгих пять часов провел с ручкой в руках. После этого даже уснуть не смог и не заметил, как с утра засунул бумажку в тетрадь по математике.
Алек проклинает мистера Уильямса, подсадившего Магнуса к нему. И все для того, чтобы тот начал хоть немного понимать предмет. За неуспеваемость Магнуса могли исключить из футбольной команды, а без лучшего игрока у их школы не было ни единого шанса обыграть «Львов» из соседнего города. Да-да, футбол и чертовых «Львов» он тоже проклинает.
И Алек проклинает Магнуса, который заглянул к нему в тетрадь в надежде списать домашку. И явно не ожидал наткнуться на что-то подобное. Видимо, тот тоже в шоке, иначе как объяснить, что нет ни громкого смеха, ни насмешек, ни острот. Алек прекращает сверлить взглядом стол и смотрит на Магнуса, в чьих глазах сияют смешинки.
— Шестьдесят три пункта? — криво улыбается. Его эта ситуация явно забавляет. — Слабовато, Лайтвуд. Я в своем списке насчитал сто тридцать шесть.
Что?
Алек думает, что если бы мистер Уильямс сейчас начал танцевать ламбаду и размахивать сине-фиолетовыми помпонами, его удивление и то было бы меньше. Смысл слов Магнуса доходит до него не сразу, и он смотрит на него широко распахнутыми глазами.
Магнус фыркает и достает из сумки сложенный пополам листок, который имеет такой помятый вид, словно его носят между учебником по математике и бутылкой воды уже очень давно.
