На листке синими чернилами выведено «Я ненавижу Алека Лайтвуда за…»
И снова… Что?
Алек чувствует себя тормозом второй раз за сегодняшний день.
Он дрожащими пальцами берет протянутый список и вчитывается, до сих пор не веря в то, что Магнус его составил.
«Лайтвуд заучка, Лайтвуд слишком любит читать, у Лайтвуда надоедливая сестричка, брат Лайтвуда — самовлюбленная заноза в заднице, которая старается занять мое место в команде» — по первым пунктам Алек пробегает взглядом, не заостряя на них внимания, но следующий заставляет его сердце пропустить удар: «У Лайтвуда настолько голубые глаза, что я тону в них каждый раз».
— Сегодня вечером ты свободен? — как ни в чем не бывало продолжает Магнус, словно и не замечает шокированной тишины. — Я знаю один неплохой ресторанчик, заеду за тобой. Конечно, если ты сможешь ужиться с тем, что я слушаю сопливые песенки, — он указывает пальцем на пятнадцатый пункт в списке Алека.
Он приходит каждую ночь.
Втрахивает в кровать и заставляет выстанывать свое имя снова и снова. Вбивается в податливое тело, впиваясь пальцами в кожу. Через какое-то время там набухнут лиловые синяки, но в тот момент это совершенно не имеет значения. В тот момент мысли только о том, чтобы эта сладостная пытка продолжалась.
Только есть неотвратимые вещи, и утро наступает каждый раз, сколько бы не хотелось растянуть ночь на… Примерно на бесконечность.
И он уходит. Первые лучи еще не успевают проникнуть в темноту трейлера, а он уже собирает свои вещи, одевается быстро и бесшумно, выскальзывает на улицу, не проронив ни слова. Оставляет за собой лишь смятую постель, не успевающие заживать синяки и багровые засосы. Только их, и еще одно маленькое, разбивающееся каждый раз, сердце.
Мэтт тяжело дышит, сжимает простыни в кулаках и душит непрошеные слезы. Наплевать, как сильно хочется закричать и выплеснуть чувства, наплевать, что желание броситься вслед застилает глаза алой пеленой. Наплевать, что он уже готов отдать всего себя за ночь чуть подлиннее обычной. Хоть на мгновение, хоть на пару секунд задержать рассвет.
Но Мэтт знал, на что шел. Не надевал розовые очки, не строил каких-то планов, не мечтал о романтической истории. Только никто не сказал ему, что будет так больно.
В его мыслях все должно было быть простым. Молчаливый уговор «это не чувства» и лишь одно правило — не касаться Гарри. Ну конечно, Шелби вряд ли приняла бы следы чужой страсти на теле любимого мужа. Вот только быть чьим-то грязным секретом совсем не так просто, как кажется. И удерживать на лице улыбку, когда Доминик в перерывах между съемками смеется, закатывает глаза и кивает головой на воркующую семейную парочку, тяжелее, чем кажется. Новая фотография в Instagram с нежной подписью, новый пост в Twitter, каждый из которых пропитан счастьем семейной жизни, новая зарубка на некогда гладком и не испытывающем боли сердце.
