Антон Константинович не прерывал отца.
За последнее время им овладело какое-то странное равнодушие.
Было безразлично, что бы ни делать, где бы ни жить.
Старик Косоворотов, помолчав немного, продолжал:
— Между прочим говоря, еду я по делу, а на душе у меня неспокойно… Девчонки остаются одни. Времена теперь тревожные. О забастовках вон все толкуют… Есть тоже думки и об тебе, Антон… Как бы ты грешным делом… не разрешил тут без меня… Не запил бы, говорю…
Антон Константинович посмотрел куда-то в угол и глухо возразил:
— Ну, уж коли запить, так и при тебе бы запил… Напрасно ты об этом говоришь, отец!
— Ладно… Чай не станется со слова-то. Эх, Антон, и в кого это ты только вышел!? Сам я, можно сказать, и в рот не беру. Никогда этим не баловался… Втянулся ты в водку. А всё развесёлое актерское житьё заставило!
Антон Константинович распахнул раму и сел на подоконник.
— А ты забыл, отец, про моего дядю, про брата покойной матери? Ведь алкоголиком был. Вот, может быть, наследственность и сказывается… Не пью я теперь давно.
— От малодушия всё это, Антон. Бодрый человек пьянству не поддастся. Ну, да авось Бог не без милости! Может, теперь по иному жить начнёшь… Прощай покуда. Поправляйся скорей!
Старик Косоворотов уехал в воскресенье утром, а вечером в тот же день Антон не выдержал, махнул рукой на всё окружающее и отправился в гости к Петрову.
Там было изрядно выпито.
Антон Константинович и домой не пошёл, а остался ночевать у товарища.
Утром к Петрову ещё подошли приятели.
Пьянство затянулось ещё на целые сутки…
Проснувшись после кутежа, Косоворотов посмотрел на себя в зеркало и с отвращением плюнул.
— Как теперь домой пойти? — подумал он, разглядывая опухшее лицо. — Глаза мутные, изо рта, как из винной бочки перегаром несёт… Любезные сёстры увидят, в обморок, пожалуй, упадут. Скверно, чёрт побери!
Пока Антон Константинович терзался этими соображениями, Петров ломал голову над тем, каким бы способом им опохмелиться.
Личные ресурсы приятелей давно иссякли.
Кредит в соседних лавочках был исчерпан.
— Плохи наши дела! — с грустью констатировал Петров, — есть, впрочем, ещё один выход… Не знаю только, удастся ли?
— А что такое? — поинтересовался Косоворотов.
— Здесь, видишь ли, есть у меня юный поклонник драматического искусства вообще и моего таланта в частности — Колька Мыльников. Сын этого богача Мыльникова. Знаешь, поди?
— Как не знать… Где это вы с ним познакомились?
— Ещё прошлой зимой. Ставил я в купеческом клубе спектакли. Там и познакомились… Парень с дуринкой в голове. Отец его держит в ежовых рукавицах. Чуть ли не нагайкой порет. У Кольки иногда бывают хорошие деньги. Мы с ним, случалось, покучивали.
