Толпа непостоянна. Настроение её меняется быстро.
Заключительная фраза оборванца вызвала сочувственный смех среди доброй половины слушателей, за минуту перед этим державших сторону торговца.
Ремнев не стал ожидать конца этой сцены. Он пошёл дальше.
— Молодчага парень! Ловко срезал купца… Нет, что бы там ни говорили господа пессимисты, вроде нашего Мейчика, — народ пробуждается. Становится сознательным. Живой пример — этот босяк!
Алексей Петрович невольно улыбнулся, вспомнив многообещающую угрозу золоторотца.
…На углу Соборной площади он встретился с казачьим патрулём.
Казаки ехали шагом, по трое в ряд. Лошади потряхивали гривами и натягивали поводья.
Всадники безучастно посматривали по сторонам. Громадные мохнатые папахи, патронташи, перевязь оружия, нагайки — делали фигуры казаков внушительными и странно чуждыми на улице мирного города. Оттого, что все они были вооружены с ног до головы и представляли из себя в своей совокупности грубую, не рассуждающую силу, готовую обрушиться когда угодно и на что угодно по первому слову команды, — их простые деревенские лица с крупными угловатыми чертами, — казались строгими и враждебно чуждыми.
…Казаки были в седле с шести часов утра. Проголодались и перезябли. Почти все до одного в глубине души были озлоблены этой бесполезной, по их мнению, ездой по окраинам города в такой морозный день. Думали о тёплых казармах, о щах…
То, что говорил им сегодня утром их взводный командир: о присяге, о внутренних врагах, — всё это как-то плохо укладывалось в голове, занятой обыденными скучными делами казармы и конюшни.
После смены нужно будет убирать лошадей, чистить винтовки…
Ночью, пожалуй, опять тревога будет…
Тяжёлая, беспокойная служба…
…Урядник приподнялся на стременах и отрывисто скомандовал:
— Слева по одному. Рысью!
…Казаки подтянулись.
…Дробно застучали копыта.
Ремнев проводил патруль внимательным взглядом и с раздражением подумал:
— Все наготове: и полиция, и казаки… Скверно… Провалимся мы сегодня.
Он прибавил шагу.
* * * * *
— Товарищи, в ногу!
— Плотнее сомкните цепь!
Распоряжался Фриц. Его жёлтая куртка и сдвинутая на затылок папаха мелькали в толпе. Высокий, слегка охриплый голос звучал властно и уверенно.
— Задние ряды не напирайте…
— Не горячитесь, товарищи!
Тесно сплочённой толпой двигались демонстранты вниз по улице по направлению к мосту.
На тротуарах чернели кучки любопытных.
Движение экипажей было приостановлено.
Из группы демонстрантов на тротуары летели пачки прокламаций.
