Было шумно, весело и жарко…
— Не курить, товарищи! Курить воспрещается, — передавалось в публике.
Клубские лакеи, сгибаясь под тяжестью громадных блюд, то и дело раздвигали толпу, прося посторониться.
Не обошлось дело без курьёзов. В давке один лакей опрокинул соусник. Тёмно-коричневая жидкость залила дорогой туалет молоденькой барыньки, жены какого-то профессора. Кругом засмеялись.
Экспансивная публика подоконников громко обсуждала меню ужина. Сыпались злые остроты.
Полуголодный плебей негодовал на разряженных патрициев, восседавших вокруг стола.
— Однако они не собираются умирать с голода! — громко крикнул здоровенный пролетарий в ситцевой косоворотке, опоясанной широким кожаным ремнём.
Маленький остроносый студентик, целую неделю пробавлявшийся жиденьким чайком с грошовым ситником, негодующе посмотрел на остряка и прошептал соседу:
— Чёрт знает, действительно! Неужели нельзя было обойтись без гастрономии?
Сосед сочувственно кивнул головой.
…Гам в зале между тем усиливался.
После выбора председателя задребезжал колокольчик. Начались речи.
Часть публики, утомлённая духотой, разбрелась по другим помещениям клуба.
Глава Х. Звуки Марсельезы
По мере того как выступали ораторы, Ольга Михайловна потихоньку расспрашивала мужа, кто именно говорит, популярен ли он в городе и не принадлежит ли к комитету. Ремнев в кратких словах удовлетворял её любопытство.
Наконец, не выдержал и шепнул на ухо:
— Ты, однако, поосторожнее! Здесь ведь всякий народ есть. Лучше не называть фамилий… Нет, положительно отвыкла ты в Швейцарии от наших порядков.
Ольга Михайловна удивлённо подняла брови.
— Ведь публика входила по билетам, так чего же опасаться? Я полагаю, здесь все свои люди.
Ремнев нетерпеливо махнул рукой.
— Далеко не так. Тсс, молчи… сейчас будет говорить представитель эсеров.
— Ах, этот низенький, в студенческой тужурке?!
Красиво выстроенная речь оратора была встречена дружными аплодисментами большей части публики.
Меньшинство презрительно и негодующе зашикало.
Ремнев нахмурился.
— Эх, народ! Смешали ораторов, — досадливо пояснил он жене. — Наши не успели вовремя предупредить, вот и произошло недоразумение. За своего приняли, за эсдека.
— Значит, большинство присутствующих здесь тяготеют к вашему кружку?
— Ну, несомненно…
По мере того, как часовая стрелка приближалась к одиннадцати, температура в столовой поднималась как в буквальном, так и в переносном смысле.
Речи по содержанию принимали агитационный оттенок…
