…В полуосвещённом вестибюле, куда Ремнев ввёл свою жену, около вешалок волновалась кучка публики.
Клубский швейцар, молодой расторопный парень с бравой солдатской выправкой, в домашнем пиджаке и войлочных туфлях, горячо убеждал в чём-то группу окружавшей его молодёжи.
Ремнев встретил знакомого студента.
— В чём дело, товарищ? О чём это спорят?
Студент, высокий сухощавый грузин, со смуглым горбоносым лицом, сердито махнул рукой.
— Да помилуйте, чёрт знает, какое безобразие! Некому сдать на хранение платье.
Швейцар говорит, что он не имеет на этот предмет никаких указаний от администрации клуба.
— Позвольте, как же это так? — недоумевающе воскликнул Ремнев.
— Разве совет старшин не отдал никаких приказаний? Возмутительная халатность!
— Господа! — крикнул кто-то молодым звонким и нетерпеливым голосом, — нужно потребовать объяснения от дежурного старшины.
— Да, да… Верно! Попросите дежурного по клубу.
Швейцар воспользовался минутной паузой и возвысил голос.
— Дежурный старшина ещё не пришли… Извольте обождать… Да не раздевайтесь, господа студенты! Нешто я один за всеми усмотрю. Опять же номерки перепутаете… Эх!
— Однако, что же мы будем толкаться здесь, в прихожей? Гайда, ребята, наверх!
— Ничего, польт можно не снимать!
Одинокий протестующий голос швейцара потонул в общем оживлённом шуме, в гаме перекрёстных фраз.
Толпа всё увеличивалась.
Двери то и дело хлопали, впуская новых посетителей. В полутёмный холодный вестибюль врывался свежий уличный воздух.
По полу расплывались лужицы от принесённого на галошах снега.
Среди посетителей преобладала учащаяся молодёжь. Несколько человек отправились на разведку в верхний этаж.
Они спотыкались на тёмной лестнице и чиркали спичками.
— Пустите электричество, товарищи! — кричали им снизу.
— Сейчас, где у них тут выключатель?
Кто-то повернул кнопку. Волна электрического света залила вестибюль и лестницу. Молодёжь радостно зааплодировала.
— Браво… Раздевайтесь, господа, сами! Пусть каждый берёт себе соответствующий номер… Соблюдайте очередь, товарищи!
Ремнев отвёл жену в уголок от вешалок. Там они сели на подоконник.
Ольга Михайловна с нервным беспокойством следила за происходившим.
— Боже мой, какие ещё у вас дикие нравы! Какая бестолочь, некультурность… Назначается грандиозное общественное собрание, люди приходят в определённое время, а распорядители банкета отсутствуют… Да это просто какая-то нелепая комедия!
Ремнев осторожно высвободил из муфты руку жены и тихо пожал маленькие, обтянутые лайкой пальчики.
