— Чего прикажете, Викул Семенович?
— Скажите ребятам, чтобы лошадь в конюшню убрали да попоной пусть закроют, там у меня в санках лежит.
Войдя в номер, Вишняков помог своей спутнице раздеться. На столе, покрытом белой скатертью, уже были расставлены в красивом порядке разнообразные холодные закуски и стояла ваза с фруктами. К электрической лампочке посреди потолка был прикреплен цветной бумажный абажур, и от этого комната тонула в мягком розовом полусвете…
— Здесь очень мило! — воскликнула панна Ядвига, осмотрев номер. Она подошла к зеркалу и, оправляя прическу, продолжала:
— Ах, пан Викул, я так боюсь… Мне так непривычно все это. Как только я могла решиться на такой шаг?!
…Молодой купчик восхищенно смотрел на очаровательную польку и, предвкушая сладость победы, купленной такой дорогой ценой, не знал, с чего ему начать… Было подано замороженное шампанское, и золотистая влага заискрилась в бокалах.
— За ваше здоровье, моя царица! — поклонился Вишняков. Эту галантную фразу он часто слышал от своего руководителя по морю житейскому — от Шварца.
Панна Ядвига блеснула своими жемчужными зубками и весело возразила:
— Боюсь, что этот вечер неблагоприятно скажется на моем здоровье.
Она сделала несколько глотков и отставила бокал. Вишняков подвинул свой стул поближе и, прикоснувшись к белой, пухлой ручке собеседницы, укоризненно покачал головой.
— Что это вы, Ядвига Казимировна? Нешто это порядок? Али моим угощением брезгуете? Выкушайте-с все, с морозу-то оно полезно.
Молодая девушка принуждена была повиноваться. Осушив бокал, панна Ядвига обратила свое внимание на вазу с фруктами и стала чистить апельсин. Вишняков не терял времени и, подкрепив себя двумя-тремя бокалами шампанского, приступил к решительным действиям. Атака была проведена им довольно безыскусно: делая попытку обнять панну Ядвигу, он нечаянно уронил ее недопитый бокал. Вино разлилось по скатерти и несколько капелек попало на платье девушки. Этим обстоятельством панна Ядвига не замедлила воспользоваться, чтобы отдалить роковую минуту развязки. Она вскочила со стула и, вынув свой надушенный платочек, принялась вытирать пятна.
— Ах, какой вы неловкий, пан Викул! Вы испортили мне костюм, я на вас сердита, — и она бросила на своего обожателя полусердитый, полу-дразнящий взгляд, от которого у Викуля Семеновича голова пошла кругом. Он бросился к девушке и, обхватив ее дрожащими руками, страстно прошептал:
— Что платье… Десять новых купим… Озолочу, полюби только!
