Салатников молча и довольно бесцеремонно рассматривал своего собеседника. Многообещающий юноша, рано познакомившийся с темными, грязными сторонами жизни, со всеми исключительными типами людей легкой наживы, с которыми ему приходилось сталкиваться как профессионалу-игроку, отгадал в своем новом знакомом того же поля ягодку. Его не ввели в заблуждение ни светские манеры Гудовича, ни инженерский значок последнего. Он понимал, что перед ним сидит авантюрист высокого полета и рыцарь из-под «темной звезды». Ничем не обнаруживая, однако, своих мыслей, Коко вежливо выслушал «инженера» до конца.
— Дело-то вы, во всяком случае, здесь найдете! — многозначительно подчеркнул он, когда Гудович сделал паузу.
…Лакей принес им требуемое. Водка была подана холодной, как лед, и потому стекло графина казалось матовым, как будто покрытым капельками пота. Свежая зернистая икра красиво чернела в вазочке. К икре был подан молодой лучок. Гудович остался очень доволен сервировкой стола.
— Здесь прекрасно подают! — воскликнул он, развертывая безукоризненной чистоты салфетку.
Коко наполнил рюмки…
Они чокнулись.
— Прекрасная икра, — дал свой отзыв тоном знатока Гудович. — В Петербурге в первоклассном ресторане порция такой икры обойдется не менее пяти рублей. Повторим, юноша?
…Выпита была вторая и третья рюмки. Оркестр заиграл попурри из «Прекрасной Елены». Зал ресторана наполнился публикой. Оживленней забегали лакеи… Чаще хлопали пробки открываемых бутылок. Хористки одна за другой исчезали из зала. Шли переодеться к своему «номеру». Певицы, не занятые в первом отделении, обменивались приветствиями со своими знакомыми из числа обычных посетителей 'шантана.
— «Исчезает сон!» — уловил Гудович знакомый мотив. — Я люблю эту оперетку. В ней талант Оффенбаха выступает особенно ярко! В области легкого жанра он неподражаем!
— Позвольте с вами не согласиться, — скорчил серьезную мину Салатников, — по-моему, эта вещь слишком устарела по нашему времени. Я предпочитаю венские новинки. В них больше шика… и… э… пикантности.
Коко выразительно щелкнул пальцами.
За занавесом, отделявшим эстраду от ресторанного зала, продребезжал колокольчик.
— Сейчас начнется концертное отделение. Первым номером они, обыкновенно, выпускают хор. Не интересно! — махнул рукой Коко со скучающим видом человека, которому давно надоела кафе-шантанная программа.
— А для вас, как для петербуржца, — продолжал он, наполняя собеседнику рюмку, — наши этуали и подавно неинтересны.
