— Э, не знаю, право… Может быть, понадобятся.
— В таком случае возьмите, — Загорский протянул ему несколько бумажек. — Здесь сто рублей. Мне кажется, вам не нужно повторять те условия, на которых мы будем работать. Об этом мы говорили уже с вами. Вам — четвертая часть барыша.
— Ну, конечно, зачем повторять! В моих интересах быть добросовестным компаньоном пана.
— Я ухожу, после буду у вас. можете начинать игру без меня.
Проводив Загорского, Станислав Андреевич по-гмотрел на часы и покачал головой.
— Четверть десятого, а никого еще нет, странно! Огнев хотел приехать к восьми часам, его задержало что-нибудь?
Расхаживая по ярко освещенным комнатам своей квартиры, посматривая на стол с закусками и винами и на другой, ломберный, на котором были разложены запечатанные колоды карт, Гудович чувствовал себя как полководец накануне решительного сражения. Отныне начиналась новая эпоха в его жизни. Мечты о возможности обыграть доверчивую сибирскую публику претворялись в дело.
— Посмотрим, что-то будет… На Загорского, впрочем, положиться можно. Человек прекрасно знаком с местными условиями и обществом. Без уверенности в успехе стал бы он тратить деньги?! Обстановка квартиры вскочила ведь в копеечку.
Размышления Гудовича были прерваны звонком в прихожей.
Приехал Огнев вкупе с Раневским и Шанкевичем. Последний по своему обыкновению был в поддевке и высоких сапогах. По борту поддевки болталась массивная цепь, толщина которой заставляла предполагать о близком родстве с самоварным золотом.
Петр Васильевич Огнев был облачен в сюртук и манишку. В видах истины мы должны заметить, что этот нарядный костюм был надет им не столько с целью оказать внимание своему помощнику, справлявшему новоселье, сколько из боязни уронить престиж директора-распорядителя.
Раменский был, как всегда, изысканно одет, сухо вежлив и невозмутимо хладнокровен. Вновь прибывшие обменялись крепкими рукопожатиями с хозяином и сказали несколько обычных в таких случаях фраз.
Вечер должен был начаться с чаепития. Семен хлопотал на кухне около самовара. В ожидании чая Гудович предложил гостям посмотреть квартиру. Гостиная была оклеена обоями какого-то неопределенного цвета, которые, по уверению приказчика, руководившего обстановкой квартиры, как нельзя лучше шли к мебели в стиле ренессанса. Говоря правду, этот стиль в вольном толковании владельца мебельного магазина сильно отдавал изделиями Апраксина рынка. Столовая была отделана под дуб. Налицо были традиционный буфетный шкаф, широкий стол с дюжиной венских стульев и тарелки из папье-маше, изображающие дичь и фрукты, на стенах.
