— Пиль! — крикнул Стёпка.
Пугай подбросил хлеб и, лязгнув зубами, ловко поймал его на лету.
— Молодец, — похвалил Стёпка.
Пугай радостно взвизгнул и пустился ловить свой хвост.
— Ай-ай-яй! Такой умный пёс, а ведёт себя, как настоящий дурак, и не стыдно? — спросил Стёпка.
Пугай запрыгал, повалился на пол и стал кататься. Стёпка топнул ногой.
— Лечь и не шевелиться! А то… — и Стёпка выразительно погрозил Пугаю пальцем.
— Коршун, а что такое «тубо»?
— Нельзя.
— А пиль?
— Взять.
— А откуда ты всё это знаешь? — удивился Митька.
Стёпка наморщил лоб и с достоинством ответил:
— Заведёшь собаку, не то узнаешь, — и добавил как бы между прочим: — В книжке вычитал. — Стёпка сел, снял шапку, похлопал ею по колену. Коршаткин — приземистый, крепко сложённый мальчик, веснушчатый, как галчиное яйцо. У Митьки лоб высокий, лицо чистое, а глаза ясные, добрые. У крутолобого, с хитрыми глазами Стёпки уже проглядывает воля и характер. Себя он считает старше и умнее Митьки по крайней мере лет на десять. В Ромашках он то атаман, то генерал, то ещё какой-нибудь важный начальник над мальчишками. Его и боятся, и уважают, и не очень любят. Хотя товарищ Стёпка отличный.
— А я к тебе, Локоть, по важному делу, — солидно начал Стёпка. — Одевайся. Идём кота Миху убивать. Вчера он вернулся из лесу, сожрал у бабки Любы всё мясо, разбил стекло и напакостил под столом. Бабка Люба приходила к нам, плакала и на коленях просила меня убить Миху.
— Ну, уж на коленях. Ври больше, — усмехнулся Митька.
У Стёпки потемнели глаза.
— Конечно, просила. Мамка тоже говорит: надо его прикончить, а то в деревне от него спасения не будет. Идём? И Пугай с нами.
Услышав своё имя, Пугай дёрнулся, но Стёпка погрозил ему кулаком.
— А как же мы его убивать будем? — спросил Митька.
Стёпка почесал затылок.
— Топором по голове — и шабаш ему. А то можно Пугаем затравить. Только бабка просила шкурку ей оставить. В общем, убивают котов по-разному, как придётся, так и убьём, — решительно заключил Стёпка и надел шапку.
Локоть покосился на сундук, в котором под замком лежали полушубок с валенками, и сказал:
— А может, бабка Люба нарочно наговорила. Откуда у неё мясо?
— Тю-у-у! — удивлённо протянул Стёпка и показал на Митьку пальцем. — Кто позавчера баранью голову носил?
— Ну, носил, носил. А может, она сама её съела, а теперь на Миху валит.
— Бабка Люба врать не будет. Ты и сам это знаешь, — отрезал Стёпка.
Признаться приятелю, что у него валенки под замком, Локтю было до слёз стыдно, да и разбойника кота он жалел.
