— Из-за какой-то бараньей головы убивать такого красивого кота. Так только фашисты делают. — Митька горестно вздохнул.
Стёпка махнул рукой.
— Фашисты ещё почище делают. Они с живых людей сдирают кожу, а потом из неё шьют рукавицы. А Миху я всё равно убью. Вредный кот. Он живёт всё лето в лесу, разоряет гнёзда, жрёт птенцов и ловит птах. Если охотник увидит в лесу кошку, он обязательно её убьёт. Так в инструкции сказано, товарищ. Локотков.
— В какой инструкции? Откуда ты знаешь?
— Я всё знаю, — гордо заявил Стёпка и как бы между прочим добавил: — Мне глухой кузнец Тимофей говорил. А ты знаешь, какой он охотник. Один на медведя ходил.
Дед Тимофей действительно был знаменитый охотник на всю область. Митька вздохнул и умоляюще посмотрел на Стёпку.
— Давай ему на первый раз простим. А если он опять натворит такое, тогда и убьём.
Стёпка усмехнулся.
— Нашёл кому прощать, неисправимому бандиту.
— А может быть, он исправимый, — возразил Митька, — а потом, на первый раз всегда прощают. Помнишь, как ты в школе намазал девчонкам губы перцем? Небось забыл? — от удовольствия, что ему так ловко удалось поддеть Коршуна, Митька подпрыгнул и завертелся волчком.
Стёпка это хорошо помнит, ещё бы не помнить, тогда его батька порол вожжами.
Стёпка насупился и хмуро посмотрел на Митьку.
— Что же ты меня с чёрным котом сравниваешь? Я тебе кто — животное али человек? — грозно спросил он.
Митька, уважавший Стёпкины кулаки, испугался.
— Конечно, человек. Это я так, для примера сказал, а ты уже и обиделся.
Стёпка снисходительно буркнул:
— То-то же, а то смотри…
— А правда, Стёпа, давай на этот раз простим Михе, а? — Митька присел на корточки и заглянул в лицо товарищу. Оттянуть коту смерть он решил даже ценой собственного унижения. — Ну, я очень, очень прошу.
Это польстило Стёпке, и он самодовольно улыбнулся.
— Ладно уж. Подождём, когда он твоих кроликов слопает. Я и не знал, что ты такой жалостливый мужик, Локоть.
— Кто? Я жалостливый! — заорал Митька. — Да пойми же, у меня… — тут Митька прикусил язык и отвернулся.
Стёпка хлопнул приятеля по плечу.
— Ладно. Не обижайся. Айда на озеро.
— Не хочу, — сказал Митька так, словно ему и в самом деле не хотелось на озеро.
Стёпка ухмыльнулся.
— Знаю, как не хочешь. Наверное, матка опять валенки с полушубком в сундук заперла.
— Ну да, заперла! — Митька вспыхнул.
— Факт, заперла, — отрезал Стёпка.
Такого оскорбления Митька не выдержал.
— А тебя порют, всегда порют, — съязвил он.
