Катя, не отрываясь, смотрела в глаза Лиде, та тоже смотрела на неё. Не имея возможности поговорить, обе искали хотя бы мысленной поддержки друг у друга в этой кошмарной ситуации.
– Что ж, пора начинать! Время для сеанса пришло! – произнес главный, подведя наконец черту своему безумному монологу.
Рыжий коротышка, до этого стоявший столбом между кушетками Лиды и Кати, двинулся с места. Он подошел к небольшому столу позади кушеток и что-то взял с него. К своему ужасу, Катя увидела краем глаза, что рыжий подошел к кушетке Лиды с длинным ножом в руке. Он резким движением свободной руки вытащил кляп из её рта.
– Стойте! – тут же начала со слезами на глазах истерично кричать Лида. – Что вы хотите сделать? Не надо!!!
– Не бойся, дитя моё, – спокойно начал отвечать главный. – Нашим покровителям нужны крики боли и мучительная смерть невинного человека. Сейчас Цербер будет применять к тебе крайние и изощренные формы насилия, ему в этом деле нет равных…
– Что!? – испуганно вскричала Лида.
– Но ты не бойся, – продолжал главный. – В христианстве ведь есть святые мученики, слышала наверняка? Вот и тебе с сестрой найдется подобное место в новом мире, который мы скоро создадим. Вы обретете лик почитаемых душ!
– Нет, нет! – кричала Лида.
– Цербер, начинай! – приказал главный рыжему.
Рыжий подошел к кушетке Лиды с огромным ножом в одной руке. А другой рукой начал грубо гладить с ног до головы обнаженное тело Лиды.
– Какая у тебя нежная кожа, – с глубоким удовлетворением заговорил рыжий безумец, чей голос был мерзким и отталкивающим. – Такую кожу сдирать будет – одно удовольствие!
– Нет! Не надо! Прошу! – кричала беспомощная Лида.
Рыжий маньяк, которого главный называл Цербером, неглубоко вонзил нож в район плеча Лиды и начал медленно проводить его вниз по правой руке, оставив по всей длине руки кровавую полосу. Лида истерично закричала от боли и ужаса.
– Ты прости, – с довольной ухмылкой говорил, разрезая кожу, Цербер. – Я не хирург, делаю надрезы как могу.
Этот изувер не только имел противный голос, но еще и сильно картавил.
Катя, совершенно потеряв рассудок от происходящего, не сразу заметила, как после начала процедуры зверства Цербера все люди в помещении резко активировались. Стоявшие строем люди в черных балахонах теперь держали ладони рук на уровне груди, прижав их друг к другу, как во время молитвы. При этом они что-то монотонно выли. Интонация их завывания была жуткой и пугающей, хотя Кате и без того было очень страшно.
