дальше", - беззвучно прошептал он.
Тук-тук. Тук-тук. И кажется, будто это обычный поезд. Словно вагон метро...
Господи, сколько лет он не ездил в метро?! Все осталось далеко-далеко в прошлом, до того, как пошли "в гору" дела и он пересел на свою машину... Все забылось...
Метро. Будто обычный вагон, помнишь? Поздний состав, пустой, и ты в нем один-единственный пассажир. Так было где-то там, за гранью памяти, когда ты провожал...
Человек закусил губу, чтобы не закричать.
- Уходи, - сказала девушка-весна. - Все прошло.
Он усмехнулся тогда. Весело посмотрел ей в глаза, по-прежнему веря, что все можно исправить. Она много раз говорила похожие слова. Он привык понимал, что ей трудно. У девушки-весны было так много - свой дом, машина, деньги. Он баловал ее как ребенка, покупая дорогие подарки. Иногда возил с собой, рассказывая о тех странах, куда они обязательно поедут вместе. Потом, позже. Девушка-весна слушала его, смеялась, жадно приникая к нему. А дальше... Дальше все начиналось сначала.
Он уходил с головой в работу. Поздно появлялся дома. Иногда не хватало сил, чтобы съесть приготовленный ею ужин. Он целовал ее в щеку, доползал до постели, устало падал. Чтобы с утра начать все заново. Он не обманывал - просто работал.
И только потом, когда уже стало поздно, понял - это тоже измена. Он изменял ей с работой. Ему казались важными срочные дела. Ему казалось, что девушка-весна будет ждать его. Всегда.
Но однажды "Уходи!" прозвучало в последний раз. Он еще не верил тогда.
Девушка-весна шла по осенней дороге, деревья бросали на нее желтые листья. И он навсегда запомнил ее такой - с желтым, увядающим листом клена на плече. А потом ветер взметнул ее волосы, разбросал по сторонам, лист плавно опустился на землю.
Он стоял, глупо улыбаясь, глядя вслед. Он еще не знал, что не сможет вернуть ее.
Потом были другие - другие женщины, другие ночи - но никто не заменил ему ту, что ушла однажды осенью...
"Тик-так, тик-так", - вспомнилось ему. Это было дома, в пустой холодной квартире. Он ломал дорогую мебель. Разбил вазы, которыми украшал спальню. Он метался из комнаты в комнату, раненым зверем. Выл, как волк. А потом засыпал на постели, на ее подушке, вдыхая аромат духов... Засыпал, чтобы ночью, привычно вскочить, думая: "Как она там? Не надо ли укрыть одеялом? Все ли в порядке?" И его вытянутая ладонь находила пустоту...
"Тик-так, тик-так". Почему он оставил старинные ходики, доставшиеся еще от бабушки? Ведь когда пошел "в гору", он выбросил из дома кучу ненужного хлама.
