Но значит ли это, Светла, что мы должны отказаться от себя ради сомнительного преодоления тягот одиночества? Поступать так равнозначно самоуничтожению. Соглашаясь на неизбежные компромиссы, мы обязаны с достоинством нести свои крест, не пополнять ряды мнимоблагополучных. Это надо понять и принять как судьбу.
Не грешите на себя, Вы замечательный собеседник: вдумчивый, искренний и деликатный. Мы естественно подошли друг к другу. Буду надеяться, что хоть в малой степени смогу развеять ваши невесёлые думы.
В одном Вы несправедливы. Каждое моё письмо в такой же мере раскрывает меня, как это сделал бы я сам. Временами настолько бываю доволен собой, насколько в других случаях презираю и ненавижу. В житейской сфере скорее глуп и доверчив, а в целом по всем признакам нашего прагматичного времени — неудачник. Будьте великодушны. На свете так много неустроенных, неприкаянных, что в их компании не соскучишься. Да и Вы из их числа, насколько я понимаю. Этим и дороги мне».
1985
31 декабря. Всё больше думаю о культуре. Только она вывезет нас, ее забвение и нехватка повсюду, снизу доверху, как будто изначально нам предопределено повторять одни и те же ошибки, иллюзии, заблуждения. Никакие ускорения вне культуры не способны перестроить человека, об этом предупреждал ещё Ленин. Я бы развернул новый этап культурной революции. Руководство берёт мелко. Все наши проблемы укладываются в одну — овладение культурой. Народ нацеливают на развитие цивилизации, а следует — на охват и обогащение культуры. Открыто заговорили о том, что было очевидно 20 лет назад, и всё потому, что ЦК не откажется от монополии вещать истину и вести политику вопреки нормам культуры. Все годы главное зло в личной власти, фактически неограниченной вследствие подобострастия, а предел кладет только смерть. Никак нельзя терять голову.
1986
23 марта. Сбылся мой прогноз 15-летней давности: политика лозунгов и навязчивой эйфории бесперспективна. Съезд оставляет двойственное впечатление. Были и трезвые, смелые признания, особенно Ельцина, но хватало и дифирамбов, подобострастия, осторожности и, конечно, выводов-заверений. Дошли до последней черты, чтобы вскрикнуть от боли и опомниться. Сколько раз наблюдал и переживал, как вытравляли усердно человеческое достоинство и независимость подлинных хозяев жизни, а теперь ставят запоздалый диагноз и, как всегда, неприлично громко, вызывающе. Так и не поняли, что мудрость не в насилии над жизнью, а в умении слушать её и следовать логике развития. Нашей политике всегда не хватало повседневной человечности, отсюда все завихрения и временщики. И это пресловутое единство, монолитность во имя карьеры, беспринципность у ног владыки.
