Своё и чужое: дневник современника - Игорь Анатольевич Карпусь

ИГОРЬ КАРПУСЬ

СВОЁ И ЧУЖОЕ: ДНЕВНИК СОВРЕМЕННИКА

1967

1 октября. Новороссийск. Снова начинаю дневник. Помню первый, где делал нехитрые записи мальчиком 10-11 лет. Бросил. Второму повезло больше, в нем отмечалась моя жизнь подряд три года, с 16 до 18. Годы интересные, но дневник в моих глазах потерял ценность. Внешняя сторона отразилась в нём подробно, и для памяти его следовало бы сберечь. Но только теперь появилась такая потребность в дневнике, какой раньше не было и не могло быть. Я начинаю постигать смысл многих вещей, размышляю о себе и жизни, людях, книгах, музыке. Зачатки этого были и прежде, но тогда я стремился больше впитывать в себя. Упивался искусством, самозабвенно трудился, был обуреваем доброй слепотой.

Для той эпохи характерна одна черта — восторженность, но не рассудок. Мало у кого наблюдал такое состояние в раннем возрасте. Не знаю, есть ли сейчас такие юноши. Преобладают другие, которые умственно развиваются быстрее, чем я в своё время, — это я знаю. Я жил преимущественно чувствами, и только теперь определяю своё кредо.

Что лучше — не ведаю. Юность не прошла зря. Она укрепила меня здоровым оптимизмом, уберегла от самонадеянности и верхоглядства, научила постоянно работать над собой. Меня не коснулись болезни молодых: рационализм и скепсис, увлечение атрибутами моды, наигранный нигилизм. Да мало ли чем хотят блеснуть в молодости, подменяя истинное содержание человека вызывающей бравадой. Теперь к моим чувствам присоединяется разум, и мне хочется кое-что сохранить для будущего. Наконец, мною движет интерес истерика. Приметы времени едва ли сохранятся в памяти, а в дневнике — обязательно.

3 октября. Прошёл месяц, как закончилась моя работа в археологической экспедиции. Самая счастливая пора за последние годы. Ежедневно семь часов однообразного, напряжённого труда, но с тем преимуществом, что каждую минуту возможен сюрприз. Ни с чем не сравнимое удовольствие первым видеть значительную находку, да ещё произведение античного искусства. Не раз соединял черепки амфоры и читал надпись, которой от роду тысяча лет. «М Н X А Н Л» — кто он? Ремесленник, пометивший своё изделие, или владелец? Неважно. Просто встретились человек с человеком, и ощущение этой встречи трогало и волновало. Обыкновенно люди замирают от мысли, что их когда-то не станет. Смерть ужасна в своей неотвратимости. Но мастеру легче. Он оставляет потомкам творения своего таланта и будет в них долго жить-служить.