29 мая. В последний раз обманул 7-й класс, самый буйный и разболтанный. Сам страшно увлекаюсь повествованием и их беру в плен, всё их простодушие и доверчивость наружу. Городские так слушать не умеют, там даёт себя знать мнимая эрудиция. Там не прервут рассказ репликами «А я бы убежал», «Дал бы ему в морду», «Что же его не спасли?» Там не осадят шалуна в самый драматический момент и не замрут в немом вопле ужаса или восторга. Вот за такие часы люблю своё дело. В кого только ни преображался на уроках! Будда и Цезарь, Карл Великий и Ришелье, Грозный и Пугачев говорят моими устами, я вызываю из прошлого их тени, делаю спутниками детской жизни. Ни одному — актёру не мерещилась такая грандиозная, поистине всеобъемлющая галерея образов и характеров.
Книжная лихорадка — признак не столько высокой культуры, сколько свидетельство её недостатка. Только сейчас книга двинулась в рядовую массу, и она неразборчиво хватает всё, что выкинут на рынок. Нехватку культуры раньше восполняли фарфоровыми слониками, а теперь — хрусталем и книгами.
6 августа. Три недели в Молдавии. Там горько раскаялся, что поехал, люди были невыносимы. Прибился к влюблённой паре 50-летних подыгрывал им и развлекал чтением. В кемпинге необузданный разврат. Дома брожу просёлочными дорогами, вдыхаю крепкие, пряные запахи земли.
29 августа. Разворачиваю газету и вижу знакомый почерк. Письмо от Н И. тогда, когда не ждал никоим образом, решив, что все оборвалось раз и навсегда. На конференции хотел невзначай
столкнуться с ней, спросить, услышать знакомый ответ — и в сторону. Значит, высокую ноту взял в самом начале, запомнился. Как представлю её — внутренне оробею. Всех известных мне женщин вёл я, и они шли за мной. Здесь такая прихотливость и настороженность при безусловной симпатии, что ничего нельзя предугадать. Она желает лёгкости и удовольствия и не хочет знать, как они даются. Взяла бы всего, прижала крепко к сердцу! Нет, не может. Лучшие чувства глохнут и вымирают в одиночестве. Тяжело дался разрыв с нею. Любовь губит много привходящих, личных соображений, а необходимо самоотречение, только оно, как в песне:
Ничего мне на свете не надо, Только видеть тебя, милый мой.
И робость, и страх. А надо отдаваться и брать всего человека, всё в нём любить и прощать.
5 сентября. «Моя жизнь» С А.Толстой. Вот где отчётливо проступает её несчастье, и даже преклонение перед мужем не заслоняет глубокой обиды. Жизнь её целиком покрыта гигантской тенью Толстого, а она убеждает: я имею право на свою жизнь. Вся беда, что жизни их не совпали, она была помощницей, а не соратницей, и то, что для неё в муже было притворством, для него — подлинной жизнью. Великий урок Толстого в семейной жизни — терпимость.
