Комната была в точности как у Ханы. На циновке сидела на коленях женщина, лицо она закрывала ладонями. Подле циновки горела свеча. Плечи ее вздрагивали от сдавленного плача. Хана хотела было закрыть дверь, но женщина уже заметила ее, опустила руки.
Они с Ханой молча смотрели друг на друга.
– Ты, наверное, новая Сакура, – сказала наконец женщина по-японски.
Хана с облегчением поняла, что теперь-то сможет расспросить.
– Вы Кейко? – спросила она, вспомнив табличку.
Женщина кивнула. Значит, на табличках написаны имена. И Хану теперь зовут Сакурой.
– Ты такая молодая, – покачала головой Кейко. – Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – ответила Хана, стыдясь своего тонкого девчоночьего голоса. При свете свечи ей казалось, что Кейко за тридцать.
– Когда-то и мне было столько. А сейчас кажется будто прошла целая жизнь.
Женщина внизу опять застонала, и Кейко зажала руками рот, подавляя всхлип.
– Вы ее знаете?
– Она моя подруга, – ответила Кейко после долгой паузы.
– Ребенок умер, – вырвалось у Ханы. Желудок снова свело судорогой.
– Это хорошо. – Фарфоровое лицо Кейко потемнело.
Хана была обескуражена.
– Она тоже может умереть. – Неужели и это приятная новость?
– Тоже было бы хорошо. – Но голос женщины был полон тоски.
– Не понимаю, – тихо произнесла Хана.
– Скоро поймешь, – ответила Кейко, не глядя на нее. – Ступай к себе. Если тебя здесь застанут, нам обеим придется плохо.
Хана порывалась спросить, что она имеет в виду, но снизу донесся мужской голос.
– Уходи! – яростно прошептала Кейко.
Хана быстро вышла, подхватила стоящий у двери таз и скользнула в свою каморку. Тесное пространство быстро наполнилось вонью желчи. Хана подумала, не опорожнить ли таз в окно, но, вспомнив страх Кейко, отказалась от этой мысли. Она легла на циновку, в голове крутились зловещие слова соседки. В тот день никто так и не пришел, и Хана заснула, обхватив руками пустой ноющий живот.
На следующий день она узнала, что подруга Кейко умерла в родах, но еще до этого поняла, зачем она сама здесь.
Сеул, декабрь 2011
Дочь мягко сжала плечо Эми, та проснулась. В глаза будто песку насыпали.
– Завтрак готов, – улыбнулась Джун Хви.
Эми уловила запах кофе, риса и жареного сига. В желудке у нее заурчало. Она с трудом поднялась с дивана, на котором заснула под утро, колени хрустнули. Снежок приветственно завилял хвостом и увязался за ней в ванную. Его вовсе не смущал ее утренний ритуал. Да они с этим песиком как давние сожители, будто знакомы много лет. Эми поплескала в лицо холодной водой, набрала в сложенные ковшиком ладони и промыла глаза. Освежившись, поманила собаку и зашаркала в кухню.
