, сказала себе Мия.
Ты же этого хотела, да? Чтобы у нее были друзья. Когда дверцы «эксплорера» открылись и из машины высыпали три подростка, Мия уже выключила воду и улыбалась гостям.
Она разогревала попкорн — любимое блюдо Пёрл и единственный перекус в серванте — и гадала, захромает ли при ней беседа. А вдруг они будут сидеть в неловком молчании и Лекси больше не захочет приезжать? Но когда в крышку кастрюли застучали первые зерна, три подростка уже успели обсудить новую машину Энтони Брекера — древний «фольксваген-жук», выкрашенный лиловым; и как Мег Кауфман на той неделе пришла в школу пьяной; и насколько лучше Анна Ламонт выглядит с выпрямленными волосами; и надо ли «Индейцам» менять эмблему («Вождь Ваху, — сказала Лекси, — это голимый расизм»). Разговор застопорился, лишь когда зашла речь о подаче документов в колледж. Тряся кастрюлю, чтобы попкорн не пригорел, Мия услышала стон Лекси и глухой бум — вероятно, лоб треснулся о столешницу.
Поступление в колледж мучило Лекси все больше. В Шейкер-Хайтс к вузам относились серьезно: рейтинг поступлений в округе — девяносто девять процентов, и почти все школьники куда-нибудь поступали. Все вокруг подали документы заранее, и в Комнате Отдыха только и болтали о том, кто куда идет. Сирина Вон собиралась в Гарвард. Брайан, поведала Лекси, грезит о Принстоне. «Можно подумать, Клифф и Клэр меня еще куда-нибудь пустят», — говорил он. На самом деле родителей Брайана звали Джон и Дебра Эйвери, но отец его был врач, а мать адвокат, и, правду сказать, они и впрямь были такие, в духе Косби[17]: отец в свитере и дружелюбный, мать остроумна, компетентна и спуску не дает. Они познакомились студентами в Принстоне, и у Брайана были младенческие фотографии, на которых он в ползунках с надписью «Принстон».
У Лекси прецеденты не так ясны: мать выросла в Шейкер-Хайтс и далеко не уезжала — только до Денисона, откуда затем вернулась бумерангом. Отец родился в маленьком городке в Индиане и, познакомившись с матерью в колледже, взял и остался, переехал в ее родной город, защитился в Университете Кейс Вестерн Резерв, поднялся от младшего юрисконсульта до партнера в одной из крупнейших юридических фирм города. Но Лекси, как и большинство ее одноклассников, хотела убраться из Кливленда куда подальше. Кливленд ютился на берегу мертвого грязного озера, а озеро питала река, знаменитая тем, что умудрялась гореть; Кливленд построили на реке, чье имя во французском означало шероховатую кожу, а в английском — огорчение: Шагрень. В честь реки назвали все остальное — разбросали по городу очаги агонии, прошили его жилами смятения: Шагрень-фоллз, Шагрень-бульвар, природный парк «Шагрень». Недвижимость «Шагрень». Автосервис «Шагрень». Эта шагрень плодилась и размножалась — можно подумать, вот-вот наступит дефицит. Ошибка на Озере — так порой называли этот город, и Лекси, как и остальные младшие Ричардсоны, считала, что из Кливленда надлежит бежать.
