Уже на улице, проходя мимо витрины кафе, он увидел, как растерялись, а потом засмеялись подростки, когда перед ними поставили нагруженные подносы.
Он отправился прямиком в туристическое бюро, вытащил свой клочок бумаги и попросил рекомендаций. В пределах трех часов лету от Лондона. Обязательно – он зачитал вслух – «Восторг. Удивление. Любопытство. Культура. Романтика. Чувственность».
«Легко», – сказала сотрудница турбюро.
Через месяц Эллис и Энни были в Венеции.
Они импульсивно сплетали руки над столиком в кафе. Они прыгали с пристани на уже отчалившие вапоретто. Они окопались в маленьком отеле, впитывая древнее дыхание лагуны. И вот в тихом уголке остерии или распростершись поперек кровати, с еще не утихшими отзвуками оргазма в горле, они нашли друг друга снова.
Как-то утром их разбудила паводковая сирена – зловещий звук в утренней тишине. Они оделись и вышли. Над лагуной висели клубки тумана и вставало яростное, алое, прекрасное солнце. Они походили немного, ошарашенные, по уже разложенным настилам, а потом позавтракали на рынке Риальто – всего лишь булочкой, но подзадорили друг друга и взяли по бокалу вина вместо эспрессо, и это было несказанно хорошо. Потом они пошли гулять. Они собирали сведения по капельке от проходящих мимо экскурсий, отдыхали на мостах под палящим солнцем, отогреваясь после утреннего холодка. Волны мягко бились об опоры моста, как музыкальный пульс города.
На обед они взяли спагетти с морскими гадами – любимое блюдо обоих, и еще вина, и Эллис стал зачитывать отрывки из потрепанного путеводителя «Венеция для удовольствия». «Пойдем обратно в отель», – улыбаясь, сказала Энни. «Скоро. Сначала нам надо еще кое-куда зайти», – ответил Эллис, расплатился по счету, взял ее за руку, и они медленно побрели к Скуола Сан-Рокко – туда, где бьется сердце Тинторетто.
В Скуоле они благоговейно стояли, и над ними и вокруг разворачивалось Святое Писание. Красота и муки человечества потрясли их и лишили дара речи. На верхнем этаже Энни села на стул и заплакала.
– Чего ты? – спросил Эллис.
– Все это, – ответила она. – Это, и вино на завтрак, и ты, и я, и вообще все. Мы. То, что у нас все хорошо и мы еще умеем дурачиться. Ведь это он научил нас дурачиться, правда?
– Правда, – улыбнулся Эллис.
– И то, что я люблю тебя и нам незачем довольствоваться меньшим. Правда?
– Правда.
– И ты знаешь, я до сих пор о нем думаю, потому что мне просто хочется знать, что мы для него все еще важны. Я знаю, я эгоистка.
