– Приложи это к рукам, – сказала она.
Эллис взял компресс и пошел за Мейбл наверх.
Он пожелал ей спокойной ночи у двери ее спальни и полез дальше, на верхний этаж. Он открыл дверь спальни – там было темно и пахло Майклом. Эллис видел темный силуэт, сидящий на кровати. Он подошел и лег рядом.
– Он хочет, чтобы я бросил школу. Я должен идти на фабрику. Совсем как он. Совсем как раньше…
– Тсс, – сказал Майкл, взял лед и приложил к его рукам. – Он передумает. Мы его заставим. Мейбл заставит.
– Ты думаешь? – спросил Эллис.
– Уверен, – ответил Майкл.
И когда все в доме затихло, они легли вместе. Они поцеловались, сняли майки. Эллису не верилось, что человеку может быть так хорошо, когда час назад он был в отчаянии.
Ему понадобилось три месяца, чтобы вернуться к отцу. А когда он вернулся, там все переменилось. В дом въехала та крашеная блондинка, она пахла уже знакомыми крепкими духами, и у нее было имя – оказалось, что ее зовут Кэрол. Она сидела в мамином кресле, а картина со стены исчезла. «Добро пожаловать домой, сынок», – сказал отец.
Навязчивое тиканье часов вернуло Эллиса в явь. Он уставился на пустую стену. Разрозненные кусочки головоломки – вот все, что осталось от прошлого. Он оставил записку на столе – выразил надежду, что папа и Кэрол хорошо отдохнули. Внизу приписал: «P. S. Никто, случайно, не знает, куда делась мамина картина?»
Он закрыл парадную дверь, и лицо обдал мелкий дождь. Фонари словно парили в мокром мраке. Эллис мимоходом задался вопросом, когда переводят часы. Он знал, что у него станет светлей на душе, когда посветлеет небо.
Эллис вышел из клиники, где ему сменили гипс и дали освобождение от работы еще на шесть недель. От подаренной свободы он воспрял духом и обрел цель, давно от него ускользавшую. Он решил не возвращаться сразу домой, но пройтись в Хедингтон за покупками, которые давно пора было сделать. Он купил мясо, рыбу, овощи, сказав себе, что постарается приготовить их с фантазией, бутылку вина (с закручивающейся жестяной пробкой) и упаковку хлеба (уже нарезанного). В последний момент он схватил букет цветов, и еще – крепкий эспрессо в новом кафе через дорогу. Кофе он взял навынос, с куском бананового кекса, еще теплого.
День был все такой же пасмурный, но дождь не грозил, так что Эллис пошел дальше пешком. Пока он добрел до ограды церкви Святой Троицы, сумка с покупками сильно потяжелела и ушибленная нога дала о себе знать. Он сел на скамью, откуда было видно кладбище. Он думал, что могилы, с которых только что стаял снег, имеют мрачный вид, но на дворе стоял март, и желтые нарциссы уже сияли во всей красе. Отсюда уже была видна могила Энни, но Эллис первым делом выпил кофе и съел кекс, который неожиданно отдавал корицей.
