– Даже бассейн! Олимпийского класса! – причмокивая, Любецкий надувал щеки, видимо, изображая майора-баниониса.
И работают они практически над теми же проблемами, что и Любецкий.
– И ты согласился?
Любецкий сощурил глаз, поскреб белесую бровь, потом очень неспешно сложил миниатюрные пальцы в аккуратнейший кукиш, смачно чмокнул его в маковку и ткнул мне прямо в нос.
6
Он начал работать в Болшевском центре недели через две, нет, пожалуй, три. Называл его «Обезьянник», презрительно выпячивая нижнюю губу на букве «з». Тогда, кстати, я впервые и заметил тот отвратительный оловянный наплыв во взгляде Любецкого.
Конкретно чем он там занимался, сказать трудно. Из его сумбурных, как, впрочем, и всегда, рассказов (с непременным «это абсолютно секретная информация», – говорилась эта фраза вкрадчиво в лицо, почти касаясь моего носа и с косым зырканьем по углам) сделать какие-то внятные выводы было практически невозможно.
Он мог начать с огня кундалини, мимоходом отметить, где ошибаются даосы в определении праны как энергии ци, почему алхимики считают ее пятым элементом, а в оккультизме называют эфир. Потом перескочить к Фрейду и понятию эго, раздолбать Юнга, походя плюнуть в Уильяма Джеймса, нырнуть в дебри вуду, с их теорий нескольких душ в одном теле. Объяснить на пальцах все стадии околосмертных переживаний (это там, где туннель), в чем ошибался Кастанеда и его ведьмы, зачем шаману бубен и почему гаитянские колдуны сдирают кожу со своих жертв при ритуальных убийствах.
– Ты вот думаешь, человек – мясо да кости? Ну там, потроха всякие, да? – Любецкого уже не остановить – все! – сорвался, слетел с катушек, кричит, плюется, и руки дрожат. – О нет, дорогой мой! Нет! Все это покров, внешняя оболочка, а вовсе не сам человек. Душа – вот где человек! А это все (машет рукой) внешняя одежда. Как пальто! Пальто!
Тычет в сторону прихожей.
– Да не смейся, я ведь говорю «душа», это чтоб тебе, дураку, понятней было. Это ж не про поповскую душу, с крылышками, ангелочками ежеси на небеси! Я про энергию толкую. Квинтэссенцию человеческого духа!
Сказать по правде, я считаю все это совершеннейшей дичью. Может, слишком привык смотреть на себя со стороны, извините уж! Так что признать белизну зубов, отманикюренность ногтей, ухоженность каждой, едва заметной морщинки и складочки, холеность и блеск каждого лоснящегося волоска чем-то неважным, отстраненным от себя просто не могу. Да и не хочу. Безо всякого жеманства.
