Маски духа | страница 34
Хотя, с другой стороны если взять, понятно, почему прыгнул, – натура у пишущего человека всегда утонченная и ранимая. Вот Розанова, например, у которой, как выяснилось недавно, не только три фамилии, но и три имени, ни за что не хочет верить, что писатель обязательно обладает утонченной и глубоко ранимой натурой. А я точно знаю, что это так. Особенно он подвержен воздействию модных в последнее время магнитных бурь. Причем как именно эти бури проистекают, писатели не знают. Поэт Юрий Левитанский, например, знал, как получаются землетрясения, о чем речь еще впереди. А писатели не знают, как получаются магнитные бури. Может быть, только Вадик, однофамилец памятника Рабиновичу, знает, потому что он еще и алхимик. А другие не знают. Но им от этого не легче. Бури на них действуют. И сильно. И не потому, что они, мятежные, просят бури (магнитной), а просто так.
Однажды летом, в писательском творческом доме, в тот самый час, когда все писатели усердно писали, их настигла такая буря. Но не всех сразу, а по очереди. Первой она настигла бедного литературного критика, который никого не трогал, а сидел и писал свой анализ творчества. И вдруг его настигла буря, и он ни с того ни с сего начал гоняться за черным котом, разбрасывая по коридору рукописи. При этом надо заметить, что кот был не каким-то безродным котом, промышлявшим отходами с писательского стола. Кот был частной собственностью другого писателя-женщины, никакого отношения к литературной критике не имевшей. Хотя положа руку на сердце следует признать, что каждый прозаик, как мы уже это отмечали неоднократно, в душе немного критик.
Так вот, ничего не подозревавший кот, почуяв агрессию, заорал, как поэт на творческом вечере, и кинулся в окно. Критик – за ним. Женщина-прозаик, возмущенная столь откровенным поползновением на ее частную собственность, – следом. Хорошо еще, что это был первый этаж. Поэтому участники эпизода пострадали не сильно. Критик расквасил себе нос, женщина-прозаик подвернула ногу, а коту вообще хоть бы хны.
Видимо, сообразив, что животное не догнать, литературный критик утер нос, взобрался на крыльцо, как на трибуну, и стал говорить речь. Забегая вперед, скажу, что речь продолжалась около шести часов кряду. Она сопровождалась призывом поубивать всех котов, запретив иметь их в качестве частной собственности, а также отказать в доверии композитору Антону Рубинштейну и ни в коем случае не голосовать за него на президентских выборах. Кроме того, он подробно и нелицеприятно проанализировал поведение его братьев – небезызвестного Николая Рубинштейна и двух совершенно неизвестных – Александра и Василия опять же Рубинштейнов. А все остальные писатели его внимательно слушали.