— Положите, иначе я сам отнесу. Как вам… — Леша не сразу нашел слово, — не стыдно? У кого крадете?
Три небритые физиономии переглянулись. В их глазах загорелся интерес: что из этого будет? Данило Иванович уставился на Лешу угрюмым взглядом.
— Не волнуйтесь, молодые люди, мы и вас в долю возьмем, — вмешался Профессор.
— Не нужно мне краденого, — стоял на своем Леша.
— Ты что, обиделся за обкатку? — Данило Иванович деликатно кашлянул в кулак.
— Нет, за другое. Меня десять лет в школе учили, что воровать плохо. А тем, кто воровал, у нас плевали в морду.
И Лешка пристально посмотрел в глаза бригадиру. Темная волна гнева охватила Данилу Ивановича. Он изменился в лице.
— Это ты мне, молокосос?
На лбу бригадира набухли сосуды, руки его сжались в кулаки.
Между ними встал взволнованный Профессор:
— Не нужно, товарищи, не нужно. Да вы посмотрите, сколько здесь этого мяса, неужели убудет?
Лешка через силу усмехнулся уголками губ:
— А вот если б на заводе у вашей «Лады» заднее колесо оторвали? Если бы все так делали? Мы ведь пример с вас, старших, должны брать. А чему учиться? Себя хотя бы уважали…
Данило Иванович вплотную подошел к Лешке. Тот стоял бледный, но спокойный:
— Вы мне в отцы годитесь. Но не хотел бы я такого…
Трое молчаливых зловещим полукругом заходили Лешке с тыла. И когда тот оглянулся, понял, что ему несдобровать. Но Данило Иванович вдруг движением руки остановил своих товарищей:
— Не надо!
Он снова, будто впервые, оглядел Лешку:
— Ты что тут — совесть ходячая? Или, может, из других органов?
— Просто я вырос в детдоме. Меня государство вырастило. И то, что вы тут крадете, вы у меня крадете, у наших младшеньких…
— И откуда ты взялся на нашу голову такой принципиальный? — Данило Иванович ногой выгреб из-под машины сверток. — Вы бы еще работали так, студенты. Тут на печеньице долго не протянешь.
А я подумал, что недаром бригадир назвал Лешу ходячей совестью. Есть люди, которые носят в себе всю тысячелетнюю совесть народа, его освященные веками понятия о чести и честности. Порой эти люди неудобны в быту, потому что состоят из одних углов. Но только с ними мы и чувствуем себя людьми.
…И снова с грохотом распахнулись двери рефрижератора, и переноска выхватила из темноты штабеля коровьих туш. Даже распиленные пополам гигантской циркуляркой, они казались вдвое больше свиных. Перед самыми дверьми, на полу, лежал огромный бык с железным кольцом в ноздре.
— Подставляй плечи, вегетарианец, — Данило Иванович вместе с Колей рывком подняли огромную тушу.
