Пушилин заметил листок, заполненный его почерком; рука невольно потянулась к этому листку. Прочитал не однажды повторенное ему адвокатом, затвержденное наизусть:
Начальнику краевого Управления НКВДЗаявление
Довожу до вашего сведения, что начальник М*** РО НКВД Темушкин А. В., носящий спецзвание лейтенант госбезопасности, утаивает от Соввласти 3 (три) пуда золота в слитках и монетах царской чеканки.
Кроме того, А. В. Темушкин до недавнего времени не раз хвастался, что родной его дядя приходится родственником и был очень близким другом И. Н. Смирнова, комиссара 5‑й Красной Армии, пред. Сибревкома, оказавшегося позднее ярым троцкистом, шпионом и антисоветчиком.
20 авг. 1936 г.
Пушилин читал, а в памяти невольно всплывала сценка, когда он написал и протянул эту бумагу‑заявление лейтенанту. Темушкин, чадя папиросой, щурясь от дыма, лениво подвинул ее к себе. Со словами: «Что‑то мало написал», – уставился на нее. Лицо его вдруг перекосилось, побагровело, он швырнул бумагу на пол, вскочил, дерганым движением расстегнул кобуру.
– Ты что, контра! – заорал. – Застрелю как собаку.
– Стреляй, – спокойно ответил Пушилин. – И бумагу порви. Только новую напишут. Неделю подождут и отошлют куда следует.
Лейтенант, тяжело дыша, ошарашенно смотрел на Пушилина. Опять от громкого его голоса зазвенели стекла в окнах кабинета.
– Идиот! Кто тебя научил?.. Думаешь, поверят этому?!
– Поверят. Быстрей, чем в главаря «Коалиции». Особенно если указать, где золото.
Начальник НКВД подошел к Пушилину, резко замахнулся. Удара, однако, не последовало. Он уперся руками в край стола, кликнул конвоиров, распорядился:
– В первую камеру!..
Как мучился, холодел от страха в одиночке Пушилин в нескончаемом ожидании! Боялся, дверь однажды распахнется и лейтенант со злорадной ухмылкой объявит: отыскались твои жена и сын. Хоть место, где хорониться им, не высовываться ни под каким предлогом, назвал надежное, корил себя: есть куда более укромные уголочки…
Теперь сомнения и главные страхи позади. Темушкин мертвый лежит под лиственницей, вотчина его – в сорока километрах…
Он давно, едва не с самой гражданской не держал в руках газет. Из любопытства, что пишут в них теперь, взял вытряхнутую из темушкинской планшетки. Свежая, за 26 августа, краевая газета.
«Врагов и изменников – к расстрелу!» – крупными буквами было напечатано во всю первую полосу.
«Пять дней в Октябрьском зале Дома союзов в Москве перед Военной Коллегией Верховного Суда СССР слушалось дело главарей и эмиссаров троцкистско‑зиновьевского террористического блока, – выхватывали строки отвыкшие от чтения глаза. – Вечером 23 августа Военная Коллегия Верховного Суда вынесла приговор. Зиновьев, Каменев, Смирнов и тринадцать других членов блока приговорены к расстрелу за террористическую деятельность и измену…»
