– Мало ли. Он был военным. Легко военному направиться, куда вздумается? Да и в конце двадцатых, в тридцатых здесь сплошь лагеря стояли.
– Да, я недавно был на месте одного такого, – вспомнив поездку с конюхом Засекиным на пасеку, сказал Зимин. – «Свободный» называется.
– Видите, а удивляетесь, почему не приехал Британс.
Некоторое время длилось молчание. Мысли, занимавшие Зимина с утра, снова пришли на ум.
– А что, Константин Алексеевич, когда допрашивали Тютрюмова, оба Пушилины живы были? – спросил он.
– Сразу не соображу. Пушилин‑старший, Игнатий, был убит в урочище Каменных Идолов. А когда точно, сейчас взглянем, если угодно.
Лестнегов порылся в портфеле, достал цветную фотографию, на которой видны были на лесной поляне три каменных столба примерно одинаковой, в полтора человеческих роста, высоты. Лестнегов, еще довольно молодой, был снят на фоне этих столбов. Отстоящие на метр‑полтора друг от друга, они совершенно естественно, как грибы, тянулись из земли. Когда Сергей упоминал о каменных идолах в том месте, куда они собирались на рыбалку, Зимин думал, что идолы рукотворные, высеченные из камня и вкопанные в землю. Оказывается, столбы, издали напоминающие фигуры людей, – природные образования.
– Двадцать девятого августа погиб старший Пушилин. По слухам, у крайнего справа истукана зарыт, – сказал хозяин дома. – Банда была приличная, штыков в триста пятьдесят. Ее не чоновцы – регулярные войска разбили. После этого боя не больше тридцати человек оставалось вместе с младшим Пушилиным, Степаном.
– Степан – это тот, который тогда, зимой, на озере штыком ранил старшего лейтенанта Взорова? – спросил Зимин не столько для того, чтобы показать свою осведомленность, сколько для проверки точности сведений о Пушилиных.
– Именно тот. Он организовывал и выгрузку золота из эшелона, и ранил Взорова, – подтвердил Лестнегов.
– Старший лейтенант во второй раз появился в Пихтовой спустя почти год, – продолжал Зимин. – Пушилины все это время находились поблизости от сокровищ, всегда имели к ним свободный доступ. Не верится, что не воспользовались такой возможностью. А из протокола допроса явствует, что члены следственной комиссии были уверены, что Тютрюмов единолично завладел всем, что было утоплено на становище.
– Очень интересная мысль, – подхватил Лестнегов, – очень интересная. Вам кажется, что клад – с ноября девятнадцатого по август двадцатого – разделился на две доли – тютрюмовскую и пушилинскую. Так?
