– А позднее? Искали?
– Да уж не по одному разу в каждом месте.
– Может быть, рельеф местности изменился? Берег рушился, передвинулся? Или солдат не точно места назвал?
– Солдату какой прок врать было, – возразил старый железнодорожник. – А берег, ты верно говоришь, подвинулся. Однако другие ориентиры‑знаки имеются.
– Но клада нет. Ни одного из трех, – сказал Зимин.
– Они на то и клады, чтобы не сразу даваться, – с вкрадчивостью в голосе произнес Веревкин. – Верно, Виталька, Сережка? – Не дождавшись от мальчишек подтверждения своим словам, сам и ответил: – Верно.
– Значит, вы верите, что золото во всех этих трех местах, – Зимин положил ладонь на лоцманскую карту, – по‑прежнему в целости лежит?
– Лежит, – твердо, с убежденностью ответил старик Веревкин. – Как миленькое. Час не пристал открыться.
– А вот эти обозначения какое отношение имеют к золоту? – Зимин показал на карте отметки «Временная летняя дача» и «Могила иеромонаха».
– Это солдат, Расторгуев его фамилия, от заимки Пустошной до моста так шел, путь его… Ты, Виталька, рассказывал, что на заимке Пустошной произошло? – Старик посмотрел на правнука.
– He‑а, – послышалось в ответ.
– He‑а, все тебе – не‑a, – передразнил правнука Веревкин. – Самое главное и произошло. Заложили они последний клад. Старший отряда велел всем садиться в одну лодку: поплывут обратно. Когда выполнили приказ, сели, он одну за одной с берега две гранаты на корму и в нос кинул. Расторгуева взрывной волной из лодки выбросило, потому и спасся один из всех, дошел до моста.
– Прилично шел, – поглядел еще раз на карту Зимин.
– Долго…
– А потом, после встречи с вашим отцом, что с тем солдатом стало?
– Убили его.
– Убили?
– Наповал. Он вечером пришел, а утром его уже убили. Отец рассказывал, он весь от страха трясся, умолял спрятать его. Говорил, Тютрюмов знает, что он жив, и будет искать, пока не сыщет и не добьет.
– Тютрюмов? – переспросил Зимин.
– Ну да, – подтвердил старый железнодорожник. – Был здесь после ухода Колчака командиром отряда чоновцев. Теперь о нем в Пихтовой, кроме меня, разве что Егорка Мусатов помнит… Слышал о Мусатове?
– Слышал…
– Так вот, солдат боялся, что Тютрюмов по пятам за ним идет, отец обещал его спрятать так – ни одна живая душа не найдет, хоть обыщись. Расторгуев успокоился, уснул. А утром все равно ушел. Тайком. Мертвым с новой раной отец его в черемушнике обнаружил. На пол километра не успел от моста уйти…
– Тютрюмов его?
– Кто ж знает. Наверное, Тютрюмов… Вот так с золотом связываться, – подытожил старик.
