В покоях императора были раскрыты настежь окна. Видимо, чтобы выветрить тяжёлый запах старости… и смерти. Талира прижала к лицу кружевной платок, вытирая глаза и заодно прижимая его к носу. У постели остался только один из лекарей. Он начал что-то сбивчиво бормотать, но Талира только отмахнулась и присела рядом с постелью на низкую скамью.
Хорошо, что она успела оказаться здесь прежде наследников.
Все присутствующие понимающе отошли, чтобы не мешать ей прощаться с мужем. Эван тихо заговорил с тем же лекарем, слуги суетливо начали носить какие-то подносы. Талира положила руку на сложенные ладони императора и первый раз взглянула ему в лицо.
Осунувшееся и морщинистое, оно совсем не походило на прежнего Мэйвиса. Куда-то исчезли и надменность, и властность, и вечное выражение «я один знаю, как правильно надо делать». На постели лежал спокойный пожилой мужчина. Дряблые веки были протно прикрыты, мышцы расслаблены. Талира задумчиво рассмотрела когда-то хорошо знакомое лицо. Они, в конце концов, прожили с Мэйвисом вместе больше пяти лет… Но только сейчас она подумала, что когда-то он был весьма неплох собой. И даже, возможно, добр и великодушен.
Но пробудившуюся вдруг жалость согнал вошедший в покои Нотери. Он явно спешил, поэтому не успел даже скинуть дорожный плащ и отстегнуть шпагу.
— Отец! — Старший сын императора подошёл к постели с другой стороны и склонил колено. Бегло взглянул на Талиру, убрал упавшие на лоб тёмные кудри, и скупо поприветствовал: — Ваше Величество.
Юный, ещё не достигший и шестнадцати, он уже был слишком похож на отца характером и властными манерами. Талира опустила глаза и молча кивнула. Убрала свою руку и положила на колени, стиснув в пальцах платок.
Нотери, пытаясь держаться и не выдавать никаких эмоций, через плечо обернулся к лекарям и Эвану:
— Как давно… это случилось? — голос дрогнул только на мгновение.
— Буквально с полчаса, ваша милость, — с печалью отозвался один из лекарей. — Да вознеси Покровитель душу его, государя и отца нашего…
— Уверен, он услышит наши молитвы, — тихо и твёрдо произнёс Эван.
— Прошу вас, хватит этих завываний. Сами знаете, отец их не сильно любил в таком количестве.
Нотери ещё раз взглянул в лицо почившего императора Мэйвиса и поднялся на ноги.
— Вы слишком строги, ваша милость, — не смогла промолчать Талира. — Ваш отец не был так категоричен и допускал…
— Я знаю, что допускал мой отец не хуже вас, Ваше Величество.
Нотери смерил её слишком холодным, будто даже презрительным взглядом. Уже мнит себя императором и главным лицом Иввара? Ещё не меньше года ему оставаться только наследником, а ей — регентом и настоящим правителем, даже если ему это не по душе!
