Герцогиня поневоле, или Проклятие Зверя - Евгения Александровна Александрова

Говорят, утро вечера мудреней. Врут. Иногда утро бывает такое, что всё только больше запутывается.

Тимур несколько месяцев ходил мрачный, разговаривать не хотел, зато не упускал случая уколоть за любую мелочь. Я сначала недоумевала, списывала на усталость. Потом оправдывалась, потом переводила разговор в другое русло. Спорила. А после устала и попросту закрывала глаза на его ворчание и придирки.

Пока прошлым вечером он не сказал:

— Прости меня, Поль. — Темный внимательный взгляд, знакомое, до последней щетинки изученное лицо, сведенные брови.

— Говори, — взглянула я искоса, продолжая мешать на сковороде пасту на ужин.

Убрала со лба упавшую прядь, заметила, как тяжело Тимур опустился на кухонный диван. А ведь хорошее начало разговора. Было. Потому что Тимур заговорил торопливо, и продолжение мне уже не понравилось.

Среди вываленной на меня информации я ухватила главное: это не я не такая, это та, другая просто лучше. Поэтому нам стоит пожить отдельно.

— Я вообще-то кредит на тебя взяла, — это было первое, что пришло мне в голову, когда дрогнувшими пальцами я выключила огонь на плите.

Дура, конечно. Сама знаю.

Но тогда были средства и желание помочь мужу, которого постигла неудача на работе, не выплатили премию. Всего лишь временная досадная неприятность, да… Куда на самом деле делись все его сбережения я сейчас знать не хотела.

Боже, ну серьезно, только не это.

— Ты сама предложила. — Он смотрел остро, колюче, давно готовый к бою. Защищается, зная, что виноват. Хочет, чтобы я сорвалась, чтобы вышла из себя и доказала этим, что я не такая.

Какой же подонок, а! Дико захотелось схватить что-нибудь тяжелое и ударить его. Увидеть, как его насупленное выражение лица превратится в растерянное, увидеть боль — такую, что сейчас раздирала мне сердце.

— Проваливай, Тим. Уходи! Сейчас. — Я изо всех сил сжала рукоять сковороды, уговаривая себя сдержаться и не опрокинуть сковородку ему на голову.

Он еще что-то говорил, сухо и по-деловому, но мне было плевать. В какой-то момент я поймала себя на мысли: вот это самообладание, вот это я молодец! Ай да Полина! От меня уходит муж, а я терпеливо слушаю его слова. Даже улыбаюсь. Хоть и не очень, видимо, душевно.

А потом он и правда ушел, наскоро покидав в чемодан вещи. Я слышала, как шуршат пакеты. И вот уже хлопнула дверь, заставив вздрогнуть. Я осталась на кухне, слыша шум дверей лифта и шаги. Налила себе бокал вина. Подумала, вылила его в раковину и взяла коньяк. Дорогой, армянский, берегли на особый случай: вот и он, родимый.