Книга семи печатей | страница 30
— Я в это не вхожу, сударь, — возразил он. — Я слишком занят хозяйством.
Г-н Ланглуа большой хитрец и политик. Он не хочет, чтобы его заподозрили в легкомыслии… Хозяйством он занимается очень мало. Он просто читает целый день газеты и больше ничего.
— Однако не может же быть, чтобы в таком старом замке не было штатных привидений! — настаивал я.
Г-н Ланглуа, подумав, сказал:
— Быть может, вам об этом даст сведения мадам Ланглуа. Я скажу ей.
— Пожалуйста!
Я беседовал почти целый час с мадам Ланглуа. Она держалась чопорно и так же, как и ее супруг, прежде всего старалась не уронить собственного достоинства. Но после двух стаканчиков вина разошлась и сообщила мне кое-какие данные.
— Теперь здесь ничего не слыхать, — промолвила она с оттенком сожаления.
— Не может быть, — настаивал я.
— Уверяю вас, сударь. С тех пор, как у нас провели электричество, привидениям в замке нечего делать.
— Но ранее? До электричества?
Мадам Ланглуа сделала таинственное лицо и поведала, что в прежнее время в замке бродила некая Розамунда. Но она являлась только мужчинам и притом хорошо сложенным, так как она отличалась дурной нравственностью. Затем, в замке встречали двух братьев, которые некогда убили друг друга. Братья так и ходили по замку с окровавленными кинжалами в груди. Иногда показывался еще какой-то страшный мертвец, погибший от голода. Но он бродил по замку только в праздники и (мое предположение!), вероятно, искал в буфетах чего-либо съестного…
Но Кларимонда, Кларимонда?
О Кларимонде мадам Ланглуа ничего не слыхала. Кларимонды не было…
Я отправился к кюрэ и просил его показать мне старинные книги о родившихся и погребенных. Кюрэ повел меня в церковь и разложил предо мною целую гору старых замасленных фолиантов в кожаных переплетах. Сознаюсь, мне стало немного жутко от одного вида этих книг. От них веяло могилой и тлением, и мне показалось, что на их страницах я увижу страшные образы смерти…
Я имел мужество и терпение перелистать их все. Я просмотрел столбцы новорожденных и покойников на расстоянии не одного столетия… И, наконец, о, радость, я нашел Кларимонду.
Да, Кларимонда была! Это была маленькая девочка, дочь сапожника из Эльзаса. Она умерла восьми лет от роду в 1783 году от оспы. От той же болезни, от которой погиб Луи Пятнадцатый.
Но что значит для меня эта восьмилетняя несчастная крошка? Я испытал большое разочарование…
И больше я уже не нашел никакой Кларимонды.
…Мои работы не идут… Это странно и глупо, но они так и не могут наладиться и встать на рельсы. Мой творческий механизм испортился, и испортила его Кларимонда.
