Отсюда, с остатков крыши некогда развороченного снарядом здания, открывался вид на вход в город, который сдерживали тысячи бессмертных, не давая проникнуть внутрь нейтралам. Глупцы думали, что их заслуга в том, что до сих пор от этого места не осталась воронка размером с насколько футбольных полей. Храбрость, вынужденная, вызванная нежеланием быть вырезанными подобно скоту. На самом же деле мы не могли позволить разрушить тот самый храм, не могли позволить прорвать границу порталов. Носферату, выпущенные на свободу придурком Куртом-Вольфгангом, уже вовсю примерявшим свой зад на трон короля Братства, орудовали почти во всех ближайших к катакомбам местностях. Чистильщики, оставшиеся верными своего правителю, естественно, предпочитали прятаться за полуразрушенными стенами Асфентуса, и их работу приходилось выполнять карателям, уничтожавшим, как взбесившихся от вседозволенности и обилия еды тварей, так и смертных, для которых все самые жуткие рассказы о кровососах воплотились в реальность.
Я закрыл глаза, сосредотачиваясь на своих ощущения. Скрывается, заносчивый ублюдок. Упорно скрывает свою ауру от меня. Понимает ли этот малолетний засранец, что таким образом лишь ещё больше тратит свою энергию, которой и так, наверняка, осталось не так много. Ведь он понял, что я его засёк. Не мог не понять. Не мог не услышать злой рык, сорвавшийся с губ и превратившийся в такое привычное с ним желание надрать его тощую задницу ремнём. Правда, я не был уверен, что это не он намеренно позволил мне узнать себя, почувствовать. Словно очередной вызов бросил. Мол, смотри, отец, теперь это наша война. Я против тебя. Смотри и бойся. Всего мгновение, за которое так отчаянно захотелось нейти его и, хорошенько приложившись к его лицу кулаком, спрятать как можно дальше. Так, чтобы сам выбраться не мог из убежища.
«Самуил, ты хоть понимаешь, куда ты влез? Ты понимаешь, на что идешь, чёрт тебя подери? Перестань быть дерзким ребёнком и вспомни, что ты мужчина, который должен охранять свою семью.»
И снова молчание. Разговор с моим старшим сыном словно разговор со стеной. Когда ты понятия не имеешь, слышат ли тебя, но готов поручиться, что сам ответа не дождешься. И нет смысла продолжать взывать к его благоразумию. насколько он тонко чувствовал свою мать, настолько же глух и безразличен был к моим эмоциям. Но именно сейчас это его равнодушие было абсолютно некстати.
По нашим данным группа диверсантов скрывалась в района леса, и каратели методично вылавливали их набольшие группы по два-три человека и волокли в штаб, чтобы допросить. Времени на проведение пыток или задушевные разговоры с пленными не было, поэтому их сознание жёстко вскрывалось, считывалась информация, а затем тела ликвидировались.
