— Мы должны рискнуть. Марианна — единственная, кому Ник может поверить, — добавила Фэй.
— И как она потом оттуда выберется? У неё не будет ни одного шанса!
— Я пойду… Он мне поверит. Он меня ждёт. Я знаю… я его слышала. Он говорил со мной. Я пойду, а вы делайна всё, чтобы спасти моего сына.
— Если Ник поймет, что ты обвела его вокруг пальца, ты можешь не вернуться! Ты это понимаешь, дочь?
— Понимаю, папа… жизнь Сэми того стоит. Я — твоя дочь, а он — мой сын.
Наверное, именно в этот момент я и сделала свой выбор. Окончательный и бесповоротный.
Приказ об окружении Асфентуса не стал чем-то неожиданным, скорее, мы инстинктивно готовились к тому, что поступит команда взять город в кольцо. Правда, городом всё же эту огромную территорию, больше похожую на жалкие руины некогда великолепной крепости, сотворенной самими Высшими для того, чтобы обеспечить безопасность и обособленность созданных ими миров, язык не поворачивался назвать.
Видимо, Высшим наблюдать за каждым из этих миров в отдельности было гораздо интереснее. Да и управлять ими так было гораздо проще, нежели смотреть сквозь слои атмосферы, как схлестнутся расы в своей жажде власти и ненависти друг к другу, нам более, когда одни были заведомо сильнее других.
Тогда-то и возник Асфентус. Город-крепость. Город-мечта. Именно так и переводилось его название с шипяще-хрипящего языка Высших, больше напоминавшего журчание воды или звуки ветра. Крепость, красота и великолепию которой не было равных в свое время. Окруженная непроходимым густым лесом, она тянулась к своим создателям в самое небо казавшимися бесконечными шпилями храмов из роскошного белого камня, дарившего умиротворение любому мятежному взору. Город должен был служить великой цели — не только как граница между мирами, но и как обитель отчаявшихся, раскаявшихся бессмертных, которые смирением своим и служением храмам должны были искупить вину за свои деяния.
Сейчас, при взгляде на эти жалкие руины выцветшего серого камня эта история Асфентуса, известная немногим, казалась не более чем нелепой легендой. Уже сотни лет Асфентус олицетворял собой не мечту, а самый жуткий кошмар. Вызывал позывы не к искуплению, а к ожесточению. А благоухание садов, своим ароматом ласкавших обоняние любого грешника, входившего на территорию крепости, давно уже сменила вонь испражнений, протухшего мяса и крови.
Единственное, что осталось низменным — сюда по-прежнему стекались все отбросы общества всех рас. Творения разрушили мечту своих создателей, не желавших навязывать свою волю и предоставивших им абсолютную свободу. Что ж, первые использовали эту свободу таким образом, что вторым пришлось скрыть выходы в другие миры в единственном сохранившемся храме Асфентуса, чтобы не допустить апокалипсиса на поле своей излюбленной игры.
