Она сразу же его впустила.
Спозаранок — только что пробило семь, и солнце спокойно вводило в свои права погожий весенний день, один из тех дней, когда позолоченные вершины деревьев горделиво выступают из легкого утреннего тумана, поют птицы, не шелохнет листок и даже человек забывает на миг о гнетущих своих заботах и мирится с жизнью, — маленький Люкс в черном бархатном костюмчике, который мать перешила ему из старой юбки, вихрем сбежал с пятого этажа, пересек улицу, промчался через сад Теобальда Клеттерера и еще издали, запыхавшись, крикнул в окно:
— У тебя есть коробка из-под сигар?
Наклонив голову набок и щурясь от солнца, он глядел вверх на Томаса.
— Но только большая! Которая на сто штук!
С коробкой под мышкой он ринулся назад, резким зигзагом, как стриж, обогнул у забора куст дрока, торжествующе врезавшегося в утреннюю свежесть своей пронзительной желтизной, и был таков. Он спешил. В семь он сговорился встретиться с двумя своими дружками.
Подручный Клеттерера стоял, огорошенный, возле грядок с буйно разросшимися овощами и зеленью; он первый раз вышел на работу после нескольких недель отпуска, тогда на опытном участке уже смонтировали водопровод и отопление, но еще ничего не было посажено. В садоводстве он кое-что смыслил, но то, что он увидел здесь сейчас, явно пахло чертовщиной. Чудо, да и только! Мать Томаса тоже изумлялась, как быстро все поднялось и выросло за последние дни.
— В этом году вы только испытаете установку. — Томас говорил таким тоном, словно уже уехал из Вюрцбурга. — А на будущий год расширите на все садоводство, — я начертил план и наметил точки, где можно подключиться к системе. Это даст вам возможность не только снимать пять урожаев в год, то есть пятикратно увеличить полезную площадь, но позволит в любое время года выращивать любые овощи. Ведь вы сможете создавать ту температуру и влажность, какие найдете нужными. Словом, станете независимы от Господа Бога.
Подручный вытащил из земли большую белую редьку и пощупал ее. Покачал головой и не сказал ни слова. За много недель до Томаса он самолично посадил такой же сорт редьки на одну из самых солнечных грядок, а поспеет она у него никак не раньше июня.
Мать и сын вошли в так называемую гостиную. Над плюшевым диваном, в овальной полированной раме, красовалась разрисованная завитушками надпись на пожелтевшей бумаге: «Да здравствует искусство и любовь! Твой Теобальд». Муж преподнес ей это двадцать лет назад.
