Но сестра, подняв на нее глаза, ответила печальной улыбкой.
Затем в свою очередь она устремила кроткий взгляд на Ханну, стоявшую к ней спиной перед камином: темный контур молодого девичьего тела четко обрисовывался под озаренной пламенем розовой шелковой рубашкой.
В дверь постучали. Кто-то не то коленом, не то головой ударился о дверь. Испуганно прислушиваясь, они на мгновенье замерли, длинные ночные рубашки прямыми складками ниспадали с кончиков грудей до пола, и обе разом юркнули в постель. Из-под одеяла выглядывали только белокурая и черная лакированная головки.
— Ну, сама скажи, сама скажи, чего мне добиваться в жизни? Ну, чего? Чего? — Он, пошатываясь, приблизился к кровати. Безукоризненная линия пробора была местами уже нарушена. — Я ведь конченный человек. Конченный!
Ханна затаила дыхание. Под одеялом она нащупала руку его сестры.
Все-таки ему удалось присесть на край кровати возле Ханны.
— Предположим на мгновение, — пардон, я понимаю, хорошо понимаю, это только предположение, — ты бы меня полюбила и стала моей женой. А дальше? Скажи — что же дальше? Что потом?.. Для меня во всяком счастье открывается своя бездна. Во всяком! У Господа Бога козлиные копыта. Старик хромоног.
Есть люди, которые не переносят высоты и, лишь спустившись в долину и ощутив под ногами твердую почву, начинают свободно дышать. Так было и с Ханной. Ей сразу стало легко и свободно. Она невольно усмехнулась. Это было ужасно: так юность сострадательно посмеивается над старым чудаком, который тщится к ней пристать. Она откинула край одеяла.
— Вам не следует столько пить.
— Вот! Вот! — Он торжествовал. Даже подскочил от торжества. Торжествующе хихикнул, но глаза его были влажны. — Мне и Томас это советовал. Великолепно! Превосходно! Мне бы надо играть в футбол? Так ведь? В футбол?.. Восхитительная девушка! — проговорил он медленно.
Он был мужчина. По длинным тонким пальцам, лежавшим поверх одеяла, по нежному изгибу рук и плеч и по горячему взгляду угадывал он то, что было скрыто.
Сестра доктора подтянула одеяло повыше.
Он помахал рукой.
— Восхитительная девушка! Но не для меня. — И, продолжая махать, пошатываясь, направился к двери.
Доктор Гуф еще не успел выйти, как Ханна, подскочив, повернулась и бурно обняла его сестру, а та медленно положила руку ей на спину.
Ханна поцеловала то место, где полагалось быть рту, и не сразу отняла губы. Сестра Гуфа тоже вытянула губы для вялого поцелуя. Приятно было лежать так, чувствуя подле себя жизненную силу девичьего тела. Пусть бы это длилось долго-долго, всегда, или по крайней мере пока не догорят свечи.
