Пять минут спустя Элеонор стояла перед тумбочкой, закатывая левый рукав. Она взяла плойку и задержала дыхание.
Легко. Ты сможешь. Она начала отсчет.
Три.
Два.
Один.
На счет «один» Элли прижала обжигающий металл к левому запястью. Она заскулила, когда боль проникла прямо в ее душу. Она подняла плойку, затем прижала ее ниже. После целой секунды она убрала плойку и бросила ее на тумбочку.
Элли дышала сквозь боль, не сражалась, но принимала ее, наслаждалась ею, позволяла напомнить ей, что она была живой и могла ощущать все, что хотела. В школе были парни, которые бы плакали как сучки, если бы их так обожгли.
Элли опустила рукав на ожоги и выключила плойку. Она вернулась в комнату и села на кровать, ее руки все еще подрагивали. Она открыла учебник по математике и вытащила карандаш.
Сейчас она чувствовала себя гораздо лучше.
В утро субботы Элли решила, что больше никогда не вернется в церковь. Она размышляла об этом с тех пор, как обнаружила маму плачущей на диване. Всю свою жизнь ее мать хотела стать монахиней. Она мечтала о том дне, как произнесет клятвы и примет одеяние, как другие девушки мечтали о свадьбе. Но в семнадцать она влюбилась в красивого волшебника по имени Уилл и спустя несколько месяцев вышла замуж и забеременела, и не в таком порядке.
И вот она сейчас, шестнадцать лет спустя, разведена, работает на двух работах и ходит в церковь пять дней в неделю, потому что только церковь придавала ее жизни смысл. Но жизни Элли она не придавала никакого значения. Она вообще сомневалась, существовал ли Бог. Она считала католическую церковь глупой, раз та запрещала контрацептивы и говорила, что священникам нельзя жениться. Соберись, черт возьми. Или люди должны размножаться и плодиться, или же быть безразличными и бездетными. Церковь не может следовать двум путям. Лицемерие вызывало у нее отвращение. Католическая церковь была большим бизнесом, и все они работали на нее.
Поэтому она уходила. Теперь как это сообщить маме?
Элли поморщилась, когда мать постучала в дверь.
- Что? - прокричала она, схватила подушку и прижала ее к лицу.
- Элеонор Луиза Шрайбер! Сейчас же вылезай из постели.
Началось. Сейчас или никогда. Она набралась смелости и крикнула с большей уверенностью, чем ощущала...
- Я не пойду.
- Что?
Элли подняла подушку.
- Я сегодня не пойду на мессу. - Она отчеканила каждое слово. - Я буддистка!
- Элеонор, сейчас же вставай и собирайся на мессу.
- Я атеистка. Я превращусь в пепел, как только переступлю порог церкви. Всем будет только лучше, если я буду держаться подальше от этого места.
