– Капитан, ты снова так говоришь.
– Как?
– Будто ты должен управлять всем миром и злишься из-за того, что тебе не дают.
Она усмехнулась мне. У меня на мгновение стало легче на душе. Я даже улыбнулся в ответ. У Ненн была пачка тонких сигар, и мы скурили их, глядя на то, как растут тени и тускнеет небо. Мы глядели на запад и не видели расколотых, в кровавых синяках небес Морока. И это замечательно. Иногда так хочется видеть настоящее, не испорченное, правдивое небо.
– Нам нужно еще одно Сердце пустоты, – сказал я. – Машина Нолла – не выход. И никогда им не была. Она просто повязка на ране. Теперь кровь потекла снова, и если Воронья Лапа не найдет выхода, грохнут нас всех.
– Капитан, мы-то можем уйти. Мы ничем не повязаны. Махнем на запад, сядем на корабль в Остмарке, посмотрим, что за морем. Может, остепенимся, обзаведемся фермой. Или отправимся куда-нибудь убивать людей. Туда, где нет «невест», «малышей» и Глубинных ублюдков. Или ты думаешь, что Глубинные короли с Безымянными есть и за морем?
– Думаю, там хватает своих проблем. А если придется остаться и драться здесь, ты согласишься?
– А ты?
Я не ответил. А что скажешь? Всего на границе меньше сорока тысяч. Дхьяра может выставить намного больше. Да и чи́сла не играют никакой роли, если явятся сами Короли. Когда ребенок давит ногой муравьев, ему все равно, сколько их в гнезде.
Я стряхнул пепел и подумал о том, насколько гнусный бренди у Линдрика. Я упился им до потери равновесия, но не до желания крушить все вокруг. А жаль. Мне хотелось.
Дестран приготовил для нас уютные комнаты, но сон не шел. Признаюсь, я долго боролся с совестью перед тем, как пойти на поиски остатков бренди. Но по пути к лестнице я прошел мимо комнаты Эзабет. За открытой дверью виднелась пустая кровать. Если Эзабет не за столом, значит, наверху. Город спит. Настало время колдунов и злодеев. Эзабет – спиннер. Ну а я…
Я нашел путь на крышу и ступил на верхнюю террасу. Эзабет сидела у дальнего края. Она светилась в ночной мгле. Ее руки танцевали, чертили воздух, тянули яркие нити разноцветного света, словно праздничные ленты. Риока стояла в зените, Клада и Эала оставались полузакрытыми. Свет мерцал зеленью, пурпуром, золотом, багрянцем в пальцах Эзабет и словно застывал, отпечатывался в глазу, даже когда нити тускнели. Эзабет ткала фос, но такого тканья я не видел никогда. Спиннеры всего лишь собирают его в катушки. Все тело Эзабет, казалось, купалось в энергии. Поразительно. Сверхчеловечно.
