– Однако в военной академии его достижения известны куда более, чем неудачи, – хмурясь, заметил Дантри.
– Он был Безымянным. Тогда мы не могли себе позволить потерять его. И, черт возьми, нам совсем худо без него сейчас. Короли как-то сумели добраться до Песнобега и, похоже, вышибли Мелкую Могилу и Нолла.
– Да, – тихо подтвердил Дантри. – И потому мы здесь. Нолла нет с нами, запустить Машину некому, и мы не знаем, можно ли активировать машину, не разрушив все вокруг, конечно, если ее вообще можно активировать. Нам выпало жить в скверное время, раз наша единственная надежда – непонятное чудовище. Машина – не подарок духа милосердия. Машина – орудие жуткого разрушения. Страшнее и злее творения не бывало.
Я пожал плечами. Симпатии к драджам я не ощущал. Если бы у меня была сотня Машин, я б тут же спустил их все на империю, а после бы прикурил от ее углей.
Дантри повернул небольшой циферблат, прищурился, глядя на сочащийся сквозь линзы свет, образовавший сложный узор на бронзовой пластине, исчерченной линиями и окружностями, сделал заметку в толстой тетради, затем снова посмотрел на небо.
– Так отчего мы здесь? – напомнил я.
– Когда умирал Песнобег и прочие Безымянные, не было детонации, – указал граф. – Если бы была, мы бы узнали. По кратерам.
– Наверное же.
– А куда они подевались? После смерти Холода мощно выплеснулась энергия, крупнейшая отдача нашего времени. Конечно, не фос. Магия Безымянных из другого источника. Чем бы он ни был, по прикидкам Эзабет, отдача должна быть сравнима с обычной от фоса. Эзабет полагала, что запас энергии Безымянных образуется сходно с тем, как энергия запасается при плетении света. Глек Малдон приезжал сюда. Он полагал, что свет ведет себя странно вблизи кратера, и это следует изучить.
Граф встал, потянулся.
– Пойдемте, мне нужно снять показания с последнего треножника.
Я подхватил алебарду, сел на коня и поехал вдоль края. Песок на дне отсвечивал гладким, мягким серебром, навевал мысли о магии, отравившей, исказившей, расколовшей мир. Даже Сердце пустоты не смогло сдвинуть могилу Безымянного. Даже для чудовищного оружия рана в земле оказалась слишком глубокой. Насколько же ничтожными и бессмысленными мы должны казаться великим колдунам? Мы для них – пыль.
– Капитан, отчего вы сделались таким? – спросил Дантри.
– Пришлось, вот и сделался.
Он нахмурился, очевидно решая, сказать или нет.
– Давайте уже выкладывайте начистоту, – заметил я.
Но он решил сменить тему.
