— Заменив веру знанием? До сих пор знание противоречило вере.
— Наука не противоречила «Заветам», пока они соприкасались в одной-единственной, непринципиальной частности.
Кон Аман удивился своему долготерпению. Он неоднократно вел диспуты с учеными на глазах неофитов — это укрепляло веру. Но выслушивать подобные кощунства наедине! Ради чего? Частность, которой тысячелетиями живет и дышит планета!
— Да, Учитель, простите, частности. Мы превратили планету в цветущий сад. Мы почти победили болезни. Что по сравнению с этим продолжительность жизни? Какое значение имеет Дар?
— Утрата Дара тем трагичнее, чем легче жить!
— Согласен. И наука делает все. чтобы вернуть Дар. Наши цели не расходятся, различны лишь методы.
— У нас нет методов. У нас есть вера.
— У нас тоже! — воскликнул Мал. — Но только у нас вера в силу науки, а у вас — в силу ожидания.
— Вера есть вера, во что бы ни верили. А вот в то, что вы сможете вернуть Дар, я, например, не верю. И большинство Грассы не верит, к вашему счастью.
— К счастью? — изумился кон Мал.
— Конечно. — Кон Аман говорил все так же мягко. Контрастом прозвучал за стеной раскат грома — начиналась благодетельная гроза сезона цветения. — Вы слышите голос? Я знаю, это атмосферное явление, но и голос Рука. Не знаю, почему подобные мысли уживаются в голове Идущего, не понимаю, почему они уживаются во мне. Может быть, потому, что нужно твердо знать виновника исчезновения Дара. А представьте, кон, что будет, если голос Рука останется только громом?
— Ничего. Для меня это всегда атмосферное явление.
— И все же, Дар был?
— Это не противоречит научным данным.
— Но если не Рук повинен в исчезновении Дара, то кто же? Тысячелетия живет Грасса верой в возвращение Дара. Рук — легенда, но что мы знаем о древних? Может, был какой-нибудь Рук, и, может быть, он сделал что-нибудь такое, отчего пропал Дар. А вот если Рука не было, а Дар все же существовал, тогда любой спросит — кто же в этом виноват? И тогда я, 326 Учитель на Дороге. ему отвечу!
На последних словах кон Аман разительно переменился. Он встал, голос его загремел. Малу показалось, что Учитель вырос по меньшей мере вдвое и нависал над ним, как стена храма.
— Кто же виноват? — прошептал он, глубже уходя в кресло. — Кто?
— Вы, ученые!
— Вы так ответите?
— Да.
В комнате повисла зыбкая, пропитанная страхом тишина. Аман сам содрогнулся, представив себе неуправляемую ярость миллионов грассиан. С высоты своего величия он глянул на съежившегося в кресле ученого и устыдился. Велика ли победа?
