Однако Иро, приметив меня, обреченно вздохнул и убрал кинжал.
— Не подкрадывайся так, Унир, — пожурил он меня. — Шпион из тебя так себе: шаги слишком громкие, да и силуэт за бумажной дверью виден.
«Но ты все равно наставил на меня кинжал», — хмуро подумал я и прошел следом: — Прошу меня извинить, господин…
— Извиняю, — сказал Иро, не обернувшись, — но впредь не извиняйся за всякую мелочью. Данное — удел льстецов. Ты не похож на такого, — бывший генерал прошел к ковру и уселся напротив русала, облаченного в белый халат с многочисленными изображениями синих цветов. Тот сосредоточенно поглощал содержимое стоявших перед ним на подносе тарелок: рисовые шарики, завернутые в сушеные водоросли, хрустящий жареный сыр да куриный шашлык на палочке. От вида такого, пускай и несколько скромного, ужина у меня невольно потекли слюнки — за прошедшим ужином-то я почти ничего не съел.
— Присаживайся, — усевшись на ковер, Иро указал мне на место рядом с ним. Я подошел и послушно опустился, куда было велено. — Унир, имею честь представить тебе Даума, величайшего заклинателя кисти последних пятисот лет.
«Кто?!» — в мыслях удивился я и потерял от изумления дар речи. Даум? Тот самый?!..
Молодой человек фыркнул.
— Какой там пятьсот, старик! — отмахнулся он. — Тысяча! Или даже больше! Две, три!.. Лучше меня кистью владеет только Мори, мой господин и учитель, ибо тело, что видите вы — лишь одно из многочисленных воплощений изгнанного божества Унира.
На этот раз настала очередь изумляться Иро — старик так и замер с поднесенной к губам пиалой с вином. Я же совсем запутался: кто же это создание? Даум, который, согласно легендам, стал русалом? Или божество Унир, изгнанное из земли богов и обреченное на долгий цикл перерождений?
Русал, похоже, довольный нашей реакцией, широко улыбнулся.
— Что, не можете поверить, какая честь выпала вам обоим разговаривать с самим великим Униром, а также Даумом в одном лице? Не ожидали, что оба они — одно лицо? Хаха! А как же иначе?! Почти все великие заклинатели кисти в истории — мои воплощения! Никому еще не удалось превзойти мое мастерство, пускай и находились за редким исключением те немногие людишки, которые пытались претендовать и даже сохранялись в памяти народа… — и далее шло нескончаемое самовосхваление, которое невозможно было заткнуть.
Мы с Иро недоуменно переглянулись. Старик затем нахмурился, отложил пиалу, так и не притронувшись к вину, и спросил серьезно:
