Он достает нож и кромсает баранью ногу прямо на столе.
Наливает из бутыли вина, в свой кубок осторожно, он кривой и неустойчивый.
Ненавидеть его сейчас просто невозможно.
— Ну, давай же, Дел, иди сюда. Ты такая красивая сегодня.
Красивая… щеки запали, осунулись, и глаза из-за этого кажутся особенно огромными. Алые, чуть подкрашенные губы на совершенно белом лице.
Она садится.
Но есть не хочется совсем.
— Хотя бы выпей. Держи, — он сует ей в руку кубок. — Ты обещала сделать для меня все. Так что сначала пей. Давай.
— Хочешь напоить меня?
— Да. Честно, первый раз вижу девушку, которая так панически хочет избежать близости со мной. И даже теряюсь. Может быть, если напоить тебя — будет проще?
Он улыбается.
— Еще можно залезть ко мне в голову, и убедить, что ты единственный и самый лучший мужчина на земле.
Это она зря.
У него дергается щека. Зло и нетерпеливо, но он с этим справляется. Он и так единственный, и не желает ее ни с кем делить.
— Можно, — говорит холодно. — Но это еще менее честный способ. Хотелось бы верить, что я могу понравиться тебе просто так.
Она невольно улыбается. Подносит вино к губам, отпивает немного.
Голова и без того идет кругом.
— Ты мне нравишься. Ты очень хороший, Рон, — говорит почти совсем честно.
Сейчас она готова его даже поцеловать. Пока не больше, но…
Он не глядя берет пирожок, разом откусывая половину. Крутит в руках и кладет на стол. С черникой.
Адель делает еще один глоток. Потом, решившись, выпивает до дна.
Проще… может и правда…
— Но любишь ты не меня? — Роналд резко, с грохотом ставить кубок на стол, почти бьет, и вдруг со всей силы накрывает ладонью, сминает, словно бумагу. — Он и это умудрился отнять!
Ножка кубка ломается, впивается в руку. Кровь…
Адель вскакивает в ужасе.
Пока Роналд, шипя сквозь зубы, вытаскивает обломок, она успевает найти воды и небольшое полотенце.
— Тише… стой, я сейчас промою и завяжу, — говорит уверенно.
Все это получается само собой. Они в детстве куда только с братом не лазили, однажды он тоже пропорол руку сучком, но даже насквозь, они оторвали рукав от его рубашки, завязали… мама ругалась…
— Сейчас, сейчас…
Она заматывает и завязывает концы. Как брату. И как-то непроизвольно, бережно, гладит его руку.
— Ш-ш-ш…
Даже пытается подуть, хоть и понимает, как это глупо. Просто хочется помочь…
Он смотрит на нее…
— Больно, да? — спрашивает она.
Он мотает головой.
— Ничего страшного… я же дракон…
Слегка ошарашен такой заботой.
И она тоже смущается.
