Но разве впервые? Разве прежде он уже не видел королеву Каену во всей её красе, с бесконечным перечнем боли? Разве она не приходила?
Мужчина тряхнул головой, отгоняя иллюзию. Каена только криво усмехнулась; пожалуй, ей отчаянно хотелось, чтобы что-то изменилось. Чтобы он наконец-то ответил взаимностью, может быть. Жаль только, у Роларэна не получалось этого сделать.
— Скажи-ка, — прошептала она, ступая ближе, — почему ты не хочешь прекратить всё это?
Её лик раскололся на мелкие осколки. Каена стояла в каждом углу, словно в покоях Вечного оказалось слишком много зеркал. Она отражалась в каждом, прежде невидимом, такая реальная. Она улыбалась, одинаково соблазнительно.
— Может быть, — голос звучал хором, из каждого угла, и Рэн обернулся вокруг своей оси, будто бы пытаясь оценить, сколько раз она вообще повторила себя саму в идеальной эльфийской тени, — может быть, тебя устроит одна из них?
— Нет, — сухо ответил Рэн. — И я предлагаю прекратить всё это безумие, Ваше Величество, пока не стало слишком поздно.
— К Величеству в тебе взывает другой голос, — покачала головой женщина — этот жест повторяло каждое из её отражений. Какое из них было настоящей Каеной? Какое — просто уловкой? Он смутно представлял себе, как их отличать. Возможно. А возможно, знал лучше всех в этом мире.
— К Величеству голос всегда одинаковый, — возразил Роларэн. — Вам пора.
— Мне? Пора? Неужели ты не хочешь поговорить? Как раньше?
Она ступила вперёд — они все одновременно сделали один шаг к нему, смыкаясь невообразимым кольцом. Сжали руки — переплели невидимые, неосязаемые пальцы.
— Как раньше уже никогда не будет, — ответил мужчина. — И ты прекрасно это знаешь.
— Разве что-то изменилось?
— Ты, — покачал головой он. — Ты изменилась.
— Я такая же. Почему? — она коснулась — почти, — его плеча. Но руку протянула каждая из теней, каждая из теней одёрнула, и Рэн вновь осмотрел всех их. Каждая сжимала в руке по одной свече, у каждой огонёк рвался вверх, в пустоту. Было трудно себе представить, сколько бы жара он ощущал — сколько ощущает сейчас. Каждое пламя касалось её коже. Каждая капелька воска падала на алебастр. Каждый ожог заживал в один миг.
— Ты убила мою дочь, — покачал головой Роларэн. — Этого достаточно. И всегда будет достаточно для того, чтобы отвечать тебе отказом.
— Твоя дочь жива.
— Моя дочь мертва, — грустно вздохнул он. — И ты прекрасно об этом знаешь. Ты уничтожила её. Ты превратила её в пепел. Так, как превращала в пепел каждое Златое Дерево. Так, как сожгла своё собственное.
