Фирхан верил этому. Верил, пока сам не оказался за границей, за рядами ровных деревьев, стороживших от всякой напасти не эльфов, а род человеческий. И когда вернулся, совсем ещё мальчишка, прибыл сюда — потому что места дальше от Златого Леса не сыскать, — и обучился сильной, могучей магии, теперь пылавшей в его руках. Возглавил Академию совсем ещё молодым — ему не было и сорока пяти, — и вот уж десять лет как держал её в своих руках, твёрдо, уверенно направлял по истинному пути. Вот уж десять лет как и ноги эльфа не было на его землях — а кто ступал, тот не выбирался оттуда живым.
Парень улыбнулся, вспоминая знакомую, а может, даже и правдивую легенду, а после потрогал свои вполне обычные круглые уши, словно опасаясь, что его из-за худощавости и миловидного лица могут принять за эльфа. Он был ещё совсем юн — но таких принимали в Академию с той же охотой, что и широкоплечих воинов и борцов, что и дворянских детей, в глазах которых благородство сияло так, что видно за версту.
Он бежал от эльфийской границы. Ненавидел всем сердцем Златой Лес, может быть, даже больше, чем седобородый уже Фирхан, и надеялся, что сможет внести свою лепту в вечную битву с человеческими мучителями, с этими прекрасными кошмарами по ту сторону линии разграничения.
Но шагать по дороге, так мирно, так спокойно — это недолгое счастье. Не прошло и минуты, как кто-то грубо толкнул его в спину, пытаясь заставить сойти с дороги — и парень отступил, почувствовав второй тычок. Обернулся — и узрел какого-то огромного, такого высокого и широкоплечего, что сошёл бы за целый дом, парня.
Тот загоготал — и зашагал вперёд, утянув за собой следом целую толпу то ли последователей, то ли жалких прихлебал.
Светловолосый содрогнулся, но не стал спорить и не присоединился к громадной толпе. Плёлся у них за спинами, то и дело нервно поводя плечами, словно надеясь на то, что беспокойство вот-вот немного отступит, и он позволит себе наконец-то вздохнуть спокойно, полноценно, свободно. Лишь бы попасть туда, за высокие белые стены, и судьба его будет предрешена.
Он шагал быстро — чтобы поспеть за толпой, — но всё равно оказался в самом конце, во внешней части огромного круга на широкой белой площади. И белые стены Академии не помогут ему; каждый год набирают ограниченное количество учеников, и если он не успеет — всё. В следующий раз, или, может быть, потом — но только станет ли ему сил и жизни, чтобы дождаться того мгновения? Это вряд ли.
