Я почувствовала, как Джуд напрягся.
– Твою мать, – выругался он вполголоса. Оттолкнувшись от стены, поднялся, схватил меня за руку и бегом бросился по коридору. – Скорее, Люс. Надо отсюда выбираться.
Желудок у меня рухнул в пятки. Ни в чем не замешанный человек не станет улепетывать от копов. Я не могла поверить, что дело в наркотиках. В прежней школе я видела до фига торчков, покупающих дозу на переменах между уроками, знала, как они выглядят, и совершенно точно была уверена, что Джуд не ширяется. Но мне не хватало смелости признаться самой себе, что все может быть еще хуже. Я тащилась следом, позволяя тянуть себя, словно на буксире, но только потому, что убегать от копов вместе с Джудом – это лучше, чем остаться здесь одной, без него.
Джуд свернул за угол как раз в тот момент, когда двери спортзала распахнулись и коридор залил свет фонариков.
– Черт побери, – прошипел он и еще быстрее потянул меня за собой.
Ох, я точно установила рекорд скорости в беге на каблуках, и мне полагается медаль.
– Может, все-таки объяснишь, что происходит? – выдохнула я, когда Джуд открыл металлическую дверь запасного выхода.
Мы выскочили на улицу совсем рядом с парковкой. Его лицо исказилось от боли. Еще никогда я не видела Джуда в таком смятении.
– Мне надо уходить, Люс. И с собой я тебя взять не смогу.
– Они приехали за тобой. – Мне много чего хотелось сказать, но ничего лучше этого в голову не пришло.
Он кивнул:
– И если ты пойдешь со мной, тебя тоже заметут.
Я прикусила губу, вдруг осознав, что еще немного – и свалюсь на тротуар.
– Хорошо.
– Черт, Люс, прости меня. Это было ужасно, идиотски глупо. – Джуд взял меня за руки.
Я мысленно поклялась, что не расплачусь. Потом заставила себя поднять взгляд.
– Тебе лучше уйти.
– Люс, – умоляюще произнес он.
– Просто уйди, Джуд, – прошептала я.
Он наклонился, собираясь то ли поцеловать, то ли обнять меня, но его утешения мне уже были не нужны.
– Нет. – Я попятилась. – Уходи.
Лицо Джуда перекосилось, глаза почти мгновенно почернели. Он сделал несколько шагов спиной вперед, не сводя с меня взгляда, а потом развернулся и убежал. Убежал, словно сам дьявол явился в Сауспойнт-Хай по его душу.
У Джуда на «Chevelle» было секунд десять форы, прежде чем на парковку ворвались орущие сиренами полицейские машины. Я так и стояла, замерев, на тротуаре, словно садовый гном. Все происходящее казалось чем угодно, только не реальностью.
Человек, в которого я уже, кажется, влюбилась, который вылетел с парковки, так резко набрав скорость, что «Chevelle» едва не захлебнулся, и у которого на хвосте висел целый кортеж полицейских машин, не мог быть реальностью. Я успела разглядеть его лицо, когда серебристое купе пронеслось мимо, – оно было пугающе спокойным. Есть только одно объяснение, как человек может оставаться невозмутимым в подобных ситуациях, – если такие ситуации стали его второй природой.
