Критичность как критерий рациональности выкристаллизовалась именно в этих концепциях и также стала отличаться от своих классических предшественниц большей категоричностью и непримиримостью, стала тотальной. Аспекты ее расширились, охватив все области, включая сферу нравственных целей и идеалов, вплоть до самосознания ицдивцдов. Утверждалось и обосновывалось положение о том, что в условиях современности сама способность к разумному мышлению становится проблематичной. Отсюда — критика (и самокритика) европейской культуры, переосмысление понятия рациональности и ее эффективности как разумной силы, способствующей гуманизации человеческих отношений.
Казалось бы, при таких условиях сформулированный философами Просвещения «проект модерна» окончательно отошел в прошлое и не имеет шансов реализоваться, ведь его смысл состоял в том, чтобы не только развивать когнитивные потенциалы в специализированных формах науки, морали и искусства, но и использовать их для более разумной организации жизни, а этого не произошло. Происшедшая в Новое время дифференциация ценностных сфер (науки, морали и искусства), обладающих собственными внутренними законами и историей, мало способствовала осуществлению этого проекта. И если просветители типа Кондорсе еще уповали на то, что развитие знания будет способствовать не только покорению природы, но и пониманию человека и мира, нравственному совершенствованию, справедливости общественных институтов и даже счастью людей, то XX-ый век не пощадил этого оптимизма.
Между тем Ю. Хабермас считает, что проект Просвещения имеет шанс реализоваться, тем более, что не перевелись и философы, которые держатся за — пусть и нереализованные — интенции Просвещения и не отказались от проекта модерна. К этому «арьергарду Просвещения» он относит К.Поппера с его просвещенческой, затрагивающей политическую область научной критикой, П.Лоренцена с его проектами реформирования жизни путем разработки искусственного языка, ориентированного на практический разум, а также Т.В.Адор-но, эстетическая теория которого направлена на выявление критического содержания в искусстве, и др.
С полным правом мы можем отнести сюда и самого Ю. Хабермаса с его постоянной приверженностью «эмансипационному интересу». Более того, если вышеупомянутые философы (по его же словам) возлагают надежды разве что на один из моментов, выделившихся из сферы разума в процессе дифференциации, то сам он прибегает к типу более широкого рассмотрения перспектив развития, апеллируя
