с утра до вечера сновали обнаженные любители плескаться в ледяной воде. С другой — трактир «Волчья долина», получивший, как нетрудно догадаться, свое прозвище отнюдь не за успехи в насаждении благонравия. А прямо перед храмом — пристань Общества рыболовов — тоже довольно-таки своеобразное место.
И. Слонов писал в своей книге «Из жизни торговой Москвы»: «Против храма Христа Спасителя на Москве-реке ранее помещалась пристань Общества московских рыболовов, где они наподобие клуба собирались в небольшой избе, поставленной на деревянном плоту; кругом последнего было привязано много лодок.
Но здесь не столько ловили, сколько пили… Однажды я случайно попал на заседание этого комичного Общества… Собралось 27 членов, ее люди довольно пожилые; тут были купцы, чиновники, капельдинеры, дворцовые лакеи и несколько подозрительных лиц неопределенной профессии.
Председатель Общества, редактор «Московского листка» Н. И. Пастухов, ярый рыболов, деловым тоном открыл заседание следующим заявлением: «Господа, на сегодняшнем заседании нам предстоит обсудить всесторонне давно назревший вопрос относительно груза: на чем лучше становить лодки для ловли рыбы — на якорях, рельсах или камнях?.. Желающих прошу высказаться по этому вопросу».
Рыболовы, выслушав это заявление, почти все одновременно заговорили об отрицательных и положительных качествах этих грузов. После непродолжительных дебатов выяснилось, что большинство высказалось за то, чтобы становиться на рельсах. Затем следовал доклад члена Общества, богатого купца и страстного рыболова Михаила Ивановича Носикова о вновь изобретенном им поплавке, который он тут же демонстрировал. Рыболовы с серьезными лицами и с большим интересом долго рассматривали этот поплавок, нашли его практичным и постановили благодарить его изобретателя.
Находившаяся на собрании жена одного из членов Общества сказала мне, что Михаил Иванович хороший человек, только у него из карманов живые черви выползают… Изобретенный им поплавок он также носил всегда при себе в кармане.
Следующий очередной вопрос на повестке был о приманке. Но в это время в заседание половой принес большой поднос с водкой и закусками… и я поспешил удалиться «из заседания»».
Этот своеобразный дух, конечно, проникал и внутрь храма. И под длинным носом Саваофа, столь любезного Андрею Белому, наблюдались весьма живописные сценки. Например, Федор Шаляпин оставил следующее воспоминание о службе в самой большой московской церкви: «недалеко от нас какой-то рабочий человек, одетый во все новое и хорошо причесанный с маслом, держал в руках зажженную свечку и страшно увлекался зрелищем того, как у впереди него стоящего солдата горит сзади на шинели ворс, „религиозно“ им же поджигаемый».
