В Пречистенку же Заяицкий был воистину влюблен. В юношестве он даже написал поэму под названием «Пречистенка»:
Пречистенка, благословенна будь.
Ты нас взлелеяла, как матерь в колыбели.
Умер Заяицкий молодым, всего лишь тридцати семи лет от роду.
Жил тут еще один довольно странный персонаж — генерал инженерных войск товарищ Келдыш (кстати, отец известнейшего академика). Как правило, он большую часть времени проводил дома, лишь изредка к подъезду подъезжал роскошный лимузин и вез его читать какие-то там лекции.
К обеду генерал выходил при параде и с шашкой. А если его внучки допоздна не шли домой — в таком же виде выходил на улицу, встречать и волноваться.
В этом же доме жила дочка Пушкина, Мария Александровна (ставшая прообразом Анны Карениной в романе Льва Толстого). Но для большинства московских краеведов владение известно домом во дворе — его построили для склада Николая Новикова по проекту архитектора Баженова. Правда, авторство Василия Баженова, как водится, берется под сомнение.
Знаменский оперный дом (Знаменка, 12) построен в 1870-е годы.
Все началось с антрепренеров Чинти (по-московски — Чути) и Бельмонти. Было у них разрешение на постановку «публичных маскерадов, комедиев и опер комических». Они сняли часть воронцовского дома, где и давали свои «маскерады».
Затем, в чуму, Бельмонти умер, и Чинти передал антрепризу Мельхиору Гротти. А Гротти в свою очередь — Урусову. Который, стесняясь своей не совсем итальянской фамилии, взял в компаньоны Маддокса Меккола Медокса (по-московски — Михаила Егоровича).
Михаил Егорович, хотя и был не итальянцем, а британцем, внешность имел видную. Щеголял в красном плаще (за что был прозван Кардиналом). Славился не только как предприниматель, но и как механик. Сделал, например, часы с огромным механическим оркестром и движущимися фигурками. И, уже как талантливый предприниматель, подарил свое произведение императрице.
Этот вот «кардинал» и основал так называемый Знаменский оперный дом «с благопристойными в удовольствие публики увеселениями».
Театр «кардинала» был для того времени новаторским. Как писал один из современников, «каждый артист являлся в своем характере, в роли, которая соответствовала его средствам и нравилась ему… Каждый отдельно был превосходен, совокупность целой пьесы удивительна».
Правда, здание было не слишком-то удобным. Сам Медокс описывал его весьма критически: «…три деревянные стены, прирубленные к каменной, составляли непрочное сооружение оного без всякого порядка и украшения внутри, без всякой удобности и важности, приличной публичному зданию снаружи».
