Но в конце девятнадцатого века все было иначе. На месте современного «Аквариума» располагался сад «Чикаго» – типичное «злачное место» с ресторанами, эстрадами и номерами. Какого-нибудь несчастного гимназиста, случайно оказавшегося здесь, вполне могли побить за это строгие родители. Не поощрялся подобный «культурный досуг» и московскими женами. Слово «Чикаго» было нарицательным.
Среди садовых построек, правда, находилось нечто наподобие театра, этакий сарайчик с деревянной сценой, зрительным залом, буфетом и украшениями – фонтаном и декоративной «галереей в помпейском стиле». Разумеется, здесь ставились все те же «низкопробные», незатейливые водевили.
Кстати, именно в «Чикаго» состоялся первый в нашем городе публичный кинематографический сеанс. Это произошло 6 мая 1896 года, когда в город со своей аппаратурой прибыл французский импресарио Рауль Гюнсбург. Правда, москвичи не обратили на новинку должного внимания – еще бы, в этот день в Первопрестольную прибыл сам император Николай Второй. Это событие, конечно, отвлекло на себя интерес московских обывателей, да и репутация «чикагских» развлечений сыграла свою роль.
В 1898 году новые хозяева переименовали сад в «Аквариум» – очень уж негативные ассоциации вызывало у добропорядочных граждан название «Чикаго». Впрочем, развлечения были, по большому счету, те же самые, разве что без номеров. Но «садовая публика» делалась требовательнее и серьезнее. В 1902 году здесь гастролировала труппа столичного Александринского театра, и москвичи наслаждались мастерством самой Веры Комиссаржевской. А в 1904 году в «Аквариуме» стала выступать так называемая «Частная опера Зимина», прославившаяся тем, что в ней пел сам знаменитый бас Шаляпин.
Дело сразу же было поставлено на широкую ногу. Владелец предприятия Сергей Зимин писал: «Я побывал во многих городах: Париже, Берлине, Неаполе, Милане… Большое впечатление на меня произвели парижская Opйra Comique, с нее впоследствии во многом мы брали пример».
Словом, антреприза Зимина была вполне на европейском уровне. Репертуар состоял из «хитов» того времени: «Жизнь за царя» Глинки, «Черевички» Чайковского, «Аида» Верди, «Кармен» Бизе. Впечатление портило разве что само здание театра – «небольших размеров холодный сарай с земляным полом и крохотной сценической площадкой».
Но зрителям это, похоже, не мешало. Они выражали свой восторг самыми экзотическими способами. Антрепренер писал: «Помню, в театре были подношения, когда из букета вылетали голуби, дарили чудных сибирских и ангорских котят, красивых маленьких собачек с чудесными лентами и даже белых мышек. Конечно, подношения в виде громадного собольего горжета или горностая тоже случались нередко, и любители подходили к барьеру у оркестра и ловили капельдинеров и рабочих сцены, чтоб узнать: от какой фирмы – от Михайлова, или от Рогашкина, или Ежова этот подарок?»
