Весь мир не много б потерял,
А москвичи умнее б стали,
Когда бы Дмитриев стоял на пьедестале,
А Пушкин по Москве гулял.
Памятник стремительно входил в русскую литературу.
Борис Зайцев писал в повести «Кассандра»: «…встретили они весну, которая и в тот год пришла с обычным своим сиянием, нежными вздохами, голубизной апрельского неба. Застучали по мостовой подковы, обсох Тверской бульвар, у памятника Пушкину запестрели детские летучие шары. Вечером чаще стал выделяться Пушкин на фоне краснеющей весенней зари, при бледном газе фонарей, при зеленых искрах несущегося трама.
Днем у его подножия играют дети. Недалеко продают цветы».
Бунин же упомянул его в рассказе под названием «Казимир Станиславович»: «Казимир Станиславович пешком прошел весь Тверской бульвар, снова увидел вдали чугунную фигуру задумавшегося Пушкина, золотые и сиреневые главы Страстного монастыря…»
Не обошли его своим вниманием Ильф и Петров (роман «Двенадцать стульев»): «На глазах у всех погибала весна. Пыль гнала ее с площадей, жаркий ветерок оттеснял ее в переулок. Там старушки приголубливали красавицу и пили с ней чай во двориках, за круглыми столами. Но жизнь весны кончилась – в люди ее не пускали. А ей так хотелось к памятнику Пушкина, где уже прогуливались молодые люди в пестреньких кепках, брюках-дудочках, галстуках „собачья радость“ и ботиночках „джимми“».
Вошел он и в фольклор. Исследователь Е. Баранов приводил рассказ одного москвича: «Им, видишь, всем троим хотели поставить памятники: Брюсу, Сухареву и Пушкину… Это уже после было, при другом царе… Три памятника хотели поставить, да царь воспротивился:
– Брюсу, – говорит, – не за что: он волшебством занимался и черту душу продал…
И Сухареву тоже не приказал царь:
– Какой, говорит, ему памятник надо? Есть Сухарева башня, и довольно с него. Да и не за что, – говорит, – ставить ему: он, – говорит, – мукой торговал, барыши в карман клал…
Ну а Пушкина все же одобрил:
– Он, – говорит, – умнейший человек был.
Вот и поставили памятник Пушкину, и стоит… Да ведь наш народ какой? Проклятый народ, с ним не сговоришь. Иной-то тысячу раз прошел мимо памятника, а спроси его: какой был человек Пушкин?
– Не знаю, – говорит.
«Не знаю»… Да ведь и я тоже не знал, а как расспросил знающих, и узнал… И вот ты расспроси, послухай, что скажут. И никто тебя за это не оштрафует, никто не заругает…»
Со временем памятник Пушкину вошел в анекдот: ворошиловский стрелок стоит перед памятником Пушкину и говорит:
