Затем в Благородном собрании состоялось торжественное заседание. Особенно запомнилась всем речь писателя Тургенева:
– Сооружение памятника Пушкину, в котором участвовала, которому сочувствует вся образованная Россия и на праздновании которого собралось так много наших лучших людей, представителей земли, правительства, науки, словесности и искусства, – это сооружение представляется нам данью признательной любви общества к одному из самых достойных его членов… Сияй же, как он, благородный медный лик, воздвигнутый в самом центре древней столицы, и гласи грядущим поколениям о нашем праве называться великим народом потому, что среди этого народа родился, в ряду других великих, и такой человек! И как о Шекспире было сказано, что всякий, вновь выучившийся грамоте, неизбежно становится его новым чтецом – так и мы будем надеяться, что всякий наш потомок, с любовью остановившийся перед изваянием Пушкина и понимающий значение этой любви, тем самым докажет, что он, подобно Пушкину, стал более русским, более образованным, более свободным человеком!.. Будем также надеяться, что в недальнем времени даже сыновьям нашего простого народа, который теперь не читает нашего поэта, станет понятно, что значит это имя: Пушкин! – и что они повторят уже сознательно то, что нам довелось недавно слышать из бессознательно лепечущих уст: «Это памятник Учителю».
С речами выступили Александр Островский и Иван Аксаков. А по окончании торжественного заседания, уже глубокой ночью, к памятнику подъехал Достоевский и положил к его подножию венок, подаренный восторженными москвичами самому Федору Михайловичу. И поклонился памятнику в пояс.
А вскоре газета «Московские ведомости» сообщила: «В Рождество Христово и Новый год визитных карточек в Москве, по сведениям Почтамта, рассылалось гораздо больше, чем в прошлом году… В числе карточек вынута была из ящика визитная карточка некоего Е., адресованная надписью на конверте так: „Москва. Его Высокоблагородию Александру Сергеевичу Пушкину, на Тверском бульваре, положить в шляпу“».
Памятник начал жить своей жизнью.
* * *
Статуя Опекушина понравилась не всем. Художник И. Крамской, к примеру, утверждал: «Это не фигура поэта, это правда, но приличный статский человек – вот и все». Присоединялся к нему и философ В. В. Розанов: «Памятник Пушкину в Москве до того шаблонен, что на него невозможно долго смотреть: скучно!»
Но тем не менее площадка вокруг памятника (а поначалу он стоял на противоположной стороне Тверской и как бы «открывал» Тверской бульвар) сделалась одним из излюбленных московских мест. Его особенно любил один литературный деятель, некто Дмитриев. Господин Дмитриев внешне был несколько похож на Пушкина и смотрелся у подножия памятника очень даже колоритно. По этому поводу Владимир Гиляровский написал четверостишие:
