Ее сопровождал Ч-в, и когда извощик подъехал к дому Плакуновой, то Ч-в пошел в квартиру Бурмистровой за деньгами для уплаты извощику, и когда возвратился, то ни извощика, ни Бурмистровой у дома не оказалось. Как она очутилась мертвою в парке, пока еще не выяснено».
А через день в газете появилась новая заметка: «Труп крестьянки Аграфены Ивановой Бурмистровой, поднятый в Глухой аллее Петровского парка, был подвергнут судебно-медицинскому вскрытию в анатомическом театре Московского университета, и оказалось, что смерть Бурмистровой последовала от сильного опьянения и холода. Как труп попал в Петровский парк, пока не выяснено».
Вероятно, дело так и не было расследовано до конца. Во всяком случае, газета более об этом происшествии не сообщала. Однако можно почти доподлинно предположить, что именно произошло с бедной Бурмистровой. Можно представить себе, как она, немножечко придя в себя, отдает новые распоряжения извозчику, оказывается еще в какой-нибудь распивочной, ну а затем – Петровский парк, потеря обуви, содранная юбка и бесславный финал только начатой жизни.
А еще в Петровском парке было принято устраивать дуэли. Одну из них описывал Б. Зайцев в «Голубой звезде»:
« – Вот сюда, – спокойно сказал Христофорову Ретизанов и повел узкой, слегка протоптанной тропинкой на средину поляны. Там росли три огромных пихты; под ними – скамейка. Место было пустынное. Налетел ветер, курил снежком. Тяжело пронеслась, ныряя, ворона. Виднелись забитые и занесенные снегом дачи. Что-то очень суровое и скорбное было в этом утре, синеющем снеге, мертвых дачах.
Ждать пришлось недолго. С противоположной стороны поляны, шагая по цельному снегу, приближалась высокая фигура Никодимова, в николаевской шинели, которую приходилось подбирать. За ним шел военный врач и юноша в пальто со скунсовым воротником, торчавшим веером…
Никодимов снял шинель, стоял высокий, худой, очень бледный, в лакированных сапогах и белых погонах. Он повернулся боком, чтобы меньше была цель. Ретизанов поднял браунинг весьма неуверенно, как вещь совсем незнакомую. Долго водил дулом. Наконец, выстрелил. Христофоров стоял, прислонившись к пихте. Он видел, как вдали, по замерзшему пруду шел мальчик, видимо ученик, с ранцем за плечами. Заметал по поляне снежок. Щипало уши. И казалось, так все необыкновенно тихо, будто нет ни жизни, ни Москвы, а только этот кусок снега с деревьями, идущий мальчик, серый день.
Раздался второй выстрел. Христофоров, не видя и ничего не понимая, пошел вперед. Он заметил, что Ретизанов качнулся, что веселый доктор побежал к нему, схватил под мышки».
