Здание театра (Большая Никитская улица, 19) построено в 1886 году по проекту архитекторов К. Терского и Ф. Шехтеля.
Историю этого домовладения лучше всего описал уже не раз упомянутый искусствовед Николаев: «Когда-то (в 1801 году при владельце Б. М. Салтыкове) по переулку стояло, задевая крылом улицу, удивительное здание: каменное, трехэтажное с ротондой в центре, вероятно, с проездом под ней (больше о его архитектуре нам ничего не известно). Огромный сад за домом простирался до Калашного переулка, а в саду была беседка.
В 1802 году участок, точнее, угловая часть его (потому что к этому времени участок уже разделили на три части), перешел к купцу Г. Н. Зарубину.
Случилась обычная для Москвы история: от крупного дворянина владение перешло к купцу, но и тот не смог его удержать.
В 1812 году главный дом сгорел. Много лет стоял он обгоревший. Составлялось немало проектов восстановления его, но только в 1837 году (при сыне Зарубина) было начато строи-тельство дома, точнее – перестройка, так как, судя по плану 1824 года, старое здание не снесли, а включили в состав нового.
На чертеже 1837 года изображено еще хорошее ампирное здание без всяких признаков надвигающегося кризиса 40-х годов. Но на следующем чертеже (1845 г.) дом уже имеет типичную отделку 1840-х годов и ворота этого же времени, так что если строительство задерживалось, быть может, он был построен сразу таким.
Дом простоял до 1885 года. В этом году на участке был построен театр (по проекту арх. Терского) в том чудовищном стиле, который считался тогда «русским» (как позднее, в 40-х года ХХ века, классицизмом считался эклектический набор форм, составленный в духе скверной поваренной книги). Все постройки были снесены, от старого дома уцелел только маленький фрагмент – скругленный угол, соединяющий театр с соседним домом. Вероятно, это остаток дома еще XVIII века».
* * *
Театральная история этого места началась еще в начале позапрошлого столетия, при купце Зарубине. В 1805 году С. П. Жихарев, большой знаток театра, сообщал: «На днях, кажется 2 декабря, в круглой зале Зарубина, у Никитских ворот, дает концерт скрипач Бальо, соперник знаменитого Роде, который два года назад обворожил всю Москву волшебным (как тогда говорили) смычком своим. Теперь мнения разделились, и некоторые знатоки отдают преимущество Бальо, в игре которого находят более беглости, силы и энергии, но Всеволожский, Мосоловы и другие дилетанты одного с ними круга утверждают, что хотя Бальо точно отличный скрипач и одарен необыкновенною силою, но что Роде превосходит его чистотою, нежностью и певучестью игры. „Так играет, – говорят они, – что невольно плачешь, сердце выскочить хочет, и не слышишь земли под собою“. Вот как! Но я слышал, что то же говорили и даже писали о Жарновике и помешанном Дице. Чему верить? Мне кажется, что нет лучше того, что нравится, а нравится сегодня одно, завтра другое. Бедные мы люди и бедный я студент».
